Труй дорсай что это

Гордон Диксон и его книги.

«Хока!» (совм. с Полом Андерсоном)

Earthman’s Burden (1957: сборник)

Star Prince Charlie (1975)

«Дорсай!» (Dorsai!, 1959, др. «Прирожденный полководец»)

«Некромант» (Necromancer, 1962)

«Солдат, не спрашивай» (Soldier, Ask Not, 1967)

«Тактика ошибок» (The Tactics of Mistake, 1971)

«Дух Дорсая» (The Spirit of Dorsai, 1979: сборник)

«Потерянный» (Lost Dorsai, 1980: сборник)

«Абсолютная энциклопедия» (The Final Encyclopedia, 1984)

«Гильдия» (The Chantry Guild, 1988)

«Молодой Блейз» (Young Bleys, 1991, др. «Разрушители миров»)

Antagonist (2007, совм. с Дэвидом Уиксоном)

Secret Under the Sea (1960)

Secret Under Antarctica (1963)

Secret Under the Caribbean (1964)

«Посылка из космоса» (Spacial Delivery, 1961)

«Космическая лапа» (Spacepaw, 1969)

The Right To Arm Bears (2000)

Home from the Shore (1962)

«Космические пловцы» (Space Swimmers, 1967)

«Дракон и джордж» (в данном случае по-русски «джордж» надо писать с маленькой буквы, ибо в мире книги это не имя, а термин (так драконы называют людей). Но отечественные переводчики решили по-своему)

«Дракон и Джордж» (The Dragon and the George, 1976)

«Рыцарь-Дракон» (Dragon Knight, 1990)

«Дракон на границе» (The Dragon on the Border, 1992)

«Дракон на войне» (The Dragon at War, 1993)

«Дракон, эрл и тролль (The Dragon, the Earl, and the Troll, 1994)

«Дракон и Джинн» (The Dragon and the Djinn, 1996)

«Дракон и Король Подземья» (The Dragon and the Charly King, 1997)

The Dragon and the Fair Maid of Kent (2000)

Путь человека

Диксону в голову закралась мысль — что, если в будущем технологический прогресс приведет к ситуации, когда один человек сможет стереть с лица земли не город, даже не страну, а всю цивилизацию? Именно поэтому особое значение приобретает роль избранной личности — казалось, безнадежно задвинутая на задворки истории бурным натиском «масс». Так у писателя родилась идея самого прославленного произведения — Дорсайского цикла. Впрочем, Диксон предпочитал иное название — «Цикл Чайлда», перекликающееся с стихотворением Роберта Браунинга о Чайлде Роланде.

Диксон планировал 12 романов — четыре трилогии, связанные единой сверхидеей эволюции человечества, проходящего тернистый путь совершенствования от способного к бессмысленному саморазрушению Ребенка до полностью осознающего последствия своих действий Рыцаря. Первая трилогия — историческая, главным героем которой должен был стать английский рыцарь 14 века сэр Джон Хоуквуд. Этот реальный наемник был одним из первых европейских кондотьеров, и Диксон собирался сделать его фигуру отправной точкой эволюционного процесса, нацеленного на тысячу лет в будущее. Следующая трилогия относилась к современности, ее герой мужал в горниле Второй мировой войны. Фантастические романы должны были осветить появление сверхчеловека — нового Мессии, способного указать заблудшей цивилизации путь на более высокий уровень развития. Но Диксону не удалось воплотить в жизнь свой замысел. Ни один издатель не собирался рисковать договариваться с малоизвестным тогда автором, замахнувшимся на такой амбициозный проект.

Он был веселым парнем!

Пришлось ограничиться лишь НФ-сегментом эпопеи, чье действие происходит ориентировочно в 24 веке, когда человечество освоило изрядную часть галактики. По-прежнему излюбленным способом разрешения конфликтов остается война — ведущаяся, однако, в соответствии с определенным Кодексом. Люди фактически вернулись в эпоху кондотьеров, самыми прославленными из которых слывут обитатели суровой планеты Дорсай. Цикл перекликается с «Дюной» Фрэнка Герберта — ведь определенные силы занимаются тайной генетической селекцией, выводя сверхчеловека. Таким «прирожденным полководцем» оказывается дорсаец Донал Грэйм. Впрочем, жизнь Донала — лишь один из фрагментов эпопеи. Немало внимания притягивают истории разрушителя миров Блейза Аренса и его антагониста Хэла Мэйна. Цикл так и не был завершен, потому в истории НФ безусловное место сохраняют лишь несколько его частей с уклоном в военную фантастику.

Диксон до последних дней планировал написать «историческую» и «современные» части эпопеи, а также финальный фантастический том, в котором были бы развязаны все узлы и подведен общий итог. Увы, остались только планы и заметки.

Alien From Arcturus, 1956

«В бегах» (Mankind on the Run, 1956)

Time to Teleport (1960)

Naked to the Stars (1961)

«Иллюзорный мир» (Delusion World, 1961)

«Миссия во Вселенной» (Mission to Universe, 1965)

Space Winners (1965)

«Иной путь» (The Alien Way, 1965)

«Гонка планет» (Planet Run, 1967), совм. с Кейтом Лаумером

«Дикий волк» (Wolfling, 1969)

«Никто, кроме человека» (None But Man, 1969, др. «Только человек!»)

«Час Орды» (Hour of the Horde, 1970)

«Последняя миссия, или Мир сомнамбул» (Sleepwalker’s World, 1971)

«Пограничник» (The Outposter, 1972)

«Масса Причера» (The Pritcher Mass, 1972)

«Чужое искусство» (Alien Art, 1973)

Gremlins, Go Home! (1974), совм. с Беном Бовой

«Спасательный корабль» (The Lifeship, 1976), совм. с Гарри Гаррисоном

«Шторм Времени» (Time Storm, 1977)

«Хозяева Эверона» (Masters of Everon, 1979)

The Man from Earth (1983)

The Last Master (1984)

«Рыжий Джеми» (Jamie the Red, 1984), совм. с Рональдом Грином

Steel Brother (1985)

«Вечный человек» (The Forever Man, 1986)

«Путь пилигрима» (Way of the Pilgrim, 1987)

The Earth Lords (1988)

«Волк и железо» (Wolf and Iron, 1990)

«Сошествие на планету обреченных» (Down Among the Dead Men, 1993), совм. с Челси Куин Ярбро

«Восхитительная Вильфа» (The Magnificent Wilf, 1995)

The Human Edge (2003)

Путь чужака

Особое внимание Диксона привлекали две темы. Одна из них перекликалась с идеями американских фантастов-либертарианцев, которые балансировали на грани консерватизма и анархизма. Впрочем, Диксон не был ярым либертарианцем, хотя некоторые его романы явно находятся под их влиянием, смешанным с ницшеанским культом сверхчеловека.

Люди и чужаки Гордона Диксона.

Герои наиболее ярких внецикловых романов Диксона «Час Орды», «Пограничник», «Никто, кроме человека», «Дикий Волк», «Иной путь» — сильные личности, не просто вступающие в противоречие с системой, но идущие на сознательное столкновение с ней ради достижения своих целей, главная из которых — спасение Человечества. А уж хочет ли Человечество принимать ход мыслей и действий выдающихся индивидуумов-спасителей — значения не имеет. Человек Великий, Избранный Временем и Судьбой, — в противовес копошащейся толпе безликих муравьишек. Не слишком демократично — зато эффективно!

Немало книг Диксон посвятил контакту с чуждым разумом. Герои Диксона предпочитают вести диалог с Чужими с позиций силы, но вовсе не злоупотребляют этим. Конечно, «добро» должно быть с кулаками! Однако сила не может применяться бездумно, на одних рефлексах. Показателен роман «Никто, кроме человека» (1965), чей герой весьма своеобразно завоевывает уважение могущественной инопланетной расы.

Диксон писал и юмористическую фантастику. Один из первых его рассказов, «Шериф каньона Галч» (1951), положил начало совместному с Андерсоном циклу про инопланетян-хоков, похожих на медвежат. Это забавные существа, которые искренне влюблены в земную беллетристику, воспринимают ее всерьез, отчего без конца «играются» — в пиратов, героев Дикого Запада, рыцарей или мушкетеров. И не поймешь — то ли все эти «игры» сродни нашим РПГ, то ли хоки действительно верят в свои фантазии?

Такие разные медведи.

К медведям Диксон относился особенно тепло (а вот кошек, к примеру, терпеть не мог — из-за астмы у него была жестокая аллергия на кошачью шерсть). Он также написал три забавных романа про обитателей планеты Дилбия. Дилбийцы тоже урсоиды — но уже не милые медвежата, а могучие гиганты с весьма оригинальным чувством юмора. Впрочем, предприимчивые земляне способны запросто наладить отменные отношения с инопланетными медведями. Было бы желание и добрая воля.

Иррегулярные дорсайцы во всеоружии.

Путь волшебника

Отметился Гордон Диксон и в фэнтези. Успехом пользовался цикл авантюрного полуюмористического фэнтези о приключениях Джима Эккерта. Поначалу речь о цикле вообще не шла — роман «Дракон и джордж» (1976) был дебютным визитом Диксона в фэнтезийное царство. В те годы писатель был активным «рыцарем» Общества креативного анахронизма и сочинил роман как реверанс в сторону своего невинного увлечения. Вещь получилась симпатичная, легкая и по-настоящему забавная. Результат — несколько премий, любовь публики и даже вольная экранизация.

Метаморфозы Джима Эккерта.

Главный герой, молодой преподаватель колледжа Джим Эккерт, спасая свою жену Энджи, попадает в альтернативный мир волшебного средневековья. Оригинальность заключается в том, что разум Джима вселяется в тело дракона Горбаша, и в таком виде он должен сразиться со Злом, обитающим в Презренной Башне. Серия забавных и опасных приключений приводят к тому, что вернувший человеческий облик Джим и Энджи решают остаться среди своих новых друзей.

Спустя почти 15 лет Диксон вернулся в мир ставшего очень популярным романа. Увы, исключительно из-за денег. И если второй том «Рыцарь-Дракон» был написан на довольно приличном уровне, то последующие превратились в обычную серийную жвачку. К тому же поменялась тональность книг — вместо забавной сказки с уклоном в легкую нравоучительность цикл обрел облик авантюрно-магической альтернативной истории, переполненной занудным морализаторством.

Гордон Диксон был замечательным человеком. Как бы ни было ему тяжело, он всегда отличался уравновешенностью, любезностью и доброжелательностью. Активный участник фэндома, он охотно делился с молодежью своим опытом и мыслями. Многие современные американские фантасты, еще совсем юнцами общавшиеся с Диксоном, до сих пор с удовольствием вспоминают об этом. Автор нескольких отличных книг, любитель вкусной пищи, изысканного вина и умной компании — таким остался в памяти современников Гордон Руперт Диксон.

Источник

Труй дорсай что это

ПЕРЕЧЕНЬ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ

ДОНАЛ ГРИМ с Дорсая. Его удивительная судьба заключалась в том, чтобы оказаться лицом к лицу с самим собой.

УИЛЬЯМ с Сеты. То, что составляло его величие, одновременно сделало его угрозой всему живущему.

АНЕА МАРЛЕВАНА, избранная из Культиса. Ей суждено было стать тигрицей для целей человеколюбия.

ХЕНДРИК ГАЛТ, маршал Фриленда. Известный во всей Галактике, он явился к юному выскочке за советом.

АР-ДЕЛЛ МОНТОР с Нептуна. Заключив договор с дьяволом, он увидел спасительный пункт договора в бутылке.

ЛИ. Он сделал себя верным последователем истинного лидера.

МОМЕНТЫ ИСТИНЫ ПОКРОВИТЕЛЯ ГАЛАКТИКИ

Донал Грим родился на Дорсае, маленькой планете, главным предметом экспорта которой были хорошо обученные и бесстрашные солдаты-наемники. Ко дню совершеннолетия он был готов пуститься в путь к иным мирам и там создать себе имя. Но он задержался на мгновение, раздумывая над необычной, почти сверхъестественной силой, которая вела его к неизвестной судьбе.

Через шесть лет отчаянных подвигов Донал вновь ощутил эту неподдающуюся объяснению силу.

Но его время прошло. Великие миры обширной Галактики вели свою планетарную политику и теперь лагеря для военных были на краю фантастической и окончательной расплаты. И внезапно Донал узнал свою судьбу. Ибо он был среди звезд единственным человеком, который мог остановить механизм самоубийственной судьбы. Но чтобы сделать это, он должен был преодолеть невероятное и победить непобедимое.

Юноша был странным. Он хорошо знал это. Много раз слышал он, как старшие — мать, отец, дядя, офицеры в Академии — говорили это друг другу, многозначительно покачивая головами. Он привык к этому за короткие восемнадцать лет своей жизни. Теперь, уединившись и миновав пустые взлетные поля в долгих желтоватых сумерках, перед ожидавшим его торжеством по случаю окончания Академии, перед возвращением домой, он вынужден был признать собственную странность — и не только в глазах других, но и в собственном мнении.

«Странный парень, — услышал он однажды, как начальник Академии говорил преподавателю математики, — никогда не знаешь, чего от него ждать».

Возвращаясь домой, где его ждала семья, он по-прежнему не знал пути, который выберет. Они, наверное, наполовину убеждены в том, что он выберет отказ от Ухода. Почему? Он никогда не давал им повода для сомнений. Он был дорсайцем с планеты Дорсай, его мать была из семьи Кенвик, а отец — Грим.

Обе эти фамилии так стары, что их происхождение терялось в предыстории материнской планеты. Храбрость его была несомненной, слово верным. Он лучше всех занимался в своем классе. Каждая капля его крови, каждая кость были наследием долгой линии профессиональных военных. Ни разу пятно бесчестия не касалось их семьи и ни один член ее не совершал поступка, из-за которого пришлось бы стыдиться. И тем не менее они очень сомневались.

Он подошел к ограде, окружавшей спортивную площадку с прыжковыми ямами и облокотился на нее: плащ кадета старшего курса свисал с его плеч.

В чем же проявляется эта странность — вот над чем размышлял он в ярком свете садящегося солнца. В чем его отличие от других?

Он попытался посмотреть на себя со стороны. Стройный юноша восемнадцати лет, высокий, но совсем не гигант по дорсайским стандартам, сильный, но средней силы по дорсайским стандартам. Его лицо было лицом его отца, резким и костлявым, с прямым носом, но без отцовской массивности в костях. Цвет его кожи был смуглым, как и у всех дорсайцев, волосы прямые и черные. Только глаза неопределенного цвета, оттенки которого менялись от серого к зеленому, от зеленого к голубому, отличали его от других членов семьи. Но разве цвет глаз сам по себе может создать репутацию странности?

Оставался характер. Он в полной мере унаследовал склонность к приступам холодной убийственной ярости, характерным для всех дорсайцев, приступам, из-за которых ни один здравомыслящий человек не стал бы задевать дорсайца без достаточно уважительной причины. Но это было общей особенностью дорсайцев, а если и сами дорсайцы считали Донала Грима странным, значит, была у него какая-то индивидуальная особенность.

Возможно, рассуждал он в косых лучах опускающегося солнца, это было то, что он даже в приступах ярости оставался расчетливым, всегда сохранял контроль над собой. И в этот момент вся его странность, вся его необычность обрушилась на него — он почувствовал таинственное освобождение от телесной оболочки, что случалось с ним с самого его рождения.

Это всегда наступало в подобные моменты, когда плечи его сгибались от усталости или какого-нибудь сильного чувства. Он вспомнил, как это случилось с ним на службе в церкви Академии, когда он был утомлен долгим днем, заполненным тяжелыми упражнениями и трудными занятиями, и когда он почти терял сознание от голода. Как и теперь, косые лучи опускающегося солнца падали сквозь большие окна на полированные стены с изображениями сцен из известных битв. Он стоял в строю своих товарищей, между рядами твердых низкий скамей — впереди младшие кадеты, сзади офицеры — и слушал глубокие торжественные ноты службы.

Холод пробежал по его спине. Его полностью охватили какие-то чары.

Далеко от него красные лучи умирающего дня заливали светом равнину. В небе черной точкой кружил ястреб. И сейчас, стоя у ограды, он почувствовал ту же стену, незримо отделявшую его от мира. Населенные миры и их солнца возникли перед его мысленным взором. Он слышал трубу, зовущую его к выполнению какой-то задачи, важнее которой нет ничего на свете. Он стоял на краю обрыва, и волны неизвестного лизали его ноги, и, как всегда, он хотел шагнуть вперед, в неведомое, но маленькая частица его самого удержала его от этого самоубийства и толкнула назад.

Затем, внезапно, — это всегда происходило внезапно — чары были нарушены. Он вернулся в обычный мир.

Мужчины из семейства Ичана Кана сидели за длинным столом в большой затененной комнате. Женщины и дети по традиции уже ушли, а мужчины остались выпить и поговорить. Присутствовали не все — если бы к столу пришли все мужчины семейства, это было бы настоящим чудом. Из шестнадцати взрослых мужчин девять несли службу среди звезд, один лежал после хирургической операции в госпитале на Форали, а самый старший, двоюродный дед Донала Камал, лежал при смерти в собственной комнате с кислородной подушкой у носа со слабым запахом сирени, который напоминал ему его жену с Мары, уже сорок лет как покойную. За столом сидело пятеро мужчин, и одним из них, начиная с сегодняшнего дня, был Донал.

Остальные, пришедшие приветствовать его совершеннолетие, были: Ичан, его отец, Мор — его старший брат, находящийся в отпуске и прилетевший с Френдлиз, его дяди-близнецы Ян и Кейси. Они сидели у конца стола во главе с Ичаном, слева — два младших брата.

— В мое время там были хорошие офицеры, — говорил Ичан. Он наклонился, чтобы наполнить стакан Донала, и Донал автоматически протянул свой стакан, внимательно слушая отца.

— Все фрилендеры, — сказал Ян, наиболее мрачный из близнецов. — Они склонны устанавливать жесткую дисциплину и мало кто осмеливается нарушить ее.

— Я слышал, их теперь много на Дорсае, — сказал Мор, сидевший справа от Донала.

Слева ему ответил глубокий голос Ичана:

— Они набирают гвардейцев. Я знаю об этом. Сэйона из Культиса хотел бы иметь образцовых телохранителей, но они окажутся совсем не готовыми к настоящей войне среди звезд.

— А тем временем, — подхватил Кейси с внезапной улыбкой, осветившей его темное лицо, — ничего не происходит. В мирное время солдаты ходят недовольные. Войска разошлись на маленькие группы, и всем в качестве украшения нужны дорсайцы.

Источник

• ← если ттг повышен а т4 в норме что это значит
• Как настроить BIOS: подробное руководство с картинками →