за что арестовывали маяковского
Владимир Маяковский: главный бунтарь русской литературы
Общественное признание, революционные потрясения, неразделённая любовь – через всё это прошёл Маяковский.
Футуризм — новое слово в поэзии Серебряного века
Будущий поэт родился 19 июля 1893 года в селе Багдати, Грузия, в семье лесничего Владимира. У Маяковского было две сестры, а два его брата умерли ещё в детском возрасте.
Юный Владимир свободно владел грузинским языком. Первое образование он получил в гимназии города Кутаиси, куда поступил в 1902 году. Любовь к искусству с ранних лет была присуща Маяковскому: юноша решил учиться на художника.
В 1906 году Владимир Владимирович переехал в Москву вместе с матерью, начал учиться в гимназии № 5. Из-за невозможности оплатить обучение он был исключен из гимназии.
Первая русская революция Маяковского не оставила в стороне. Будущий поэт вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию. В подполье у Маяковского была кличка «товарищ Константин». Именно под этим прозвищем Маяковский распространял революционную прессу в молодёжных кругах. За подпольную деятельность Маяковскому приходилось платить свободой.
Во время одного из арестов в тюрьме было написано первое стихотворение Маяковского (1909). В 1911 году поэт поступил в Московское училище живописи. Уже тогда Владимир Владимирович любил выделяться творческими экспериментами, используя необычные цвета в своих художественных работах.
В начале 1910-х в Российской империи происходит творческий кризис символистов. 1890-е можно назвать началом русского Серебряного века: поэты-символисты перенесли мистические мотивы французских лириков в свои тексты. Однако вскоре на смену символизму пришли акмеизм и футуризм — принципиально новые стили, отвергнувшие идеалы Александра Блока, Дмитрия Мережковского и Андрея Белого.
Маяковский, любивший творческие эксперименты, настоящий бунтарь по характеру, вступил в ряды поэтов-футуристов, поставивших на первое место в своём творчестве форму произведений и непризнание старых литературных авторитетов. Владимир Владимирович оставил свою подпись под манифестом футуристов «Пощёчина общественному вкусу», в котором нашли отражения революционные идеи начинающих поэтов: «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности…».
Первое стихотворение Маяковского — «Ночь» — было опубликовано в 1912 году. В следующем году писатель написал трагедию «Владимир Маяковский», которую поставил сам и сыграл в ней главную роль.
Маяковский в своей поэзии решил бросить вызов старым порядкам. Также он придумал «лесенку» — необычное ритмическое построение стихотворения, выделявшее стихи Маяковского от произведений, написанных стандартными поэтическими размерами. Вот, к примеру, написанное змейкой стихотворение «Нате!», в котором отражено настроение лирического героя Маяковского:
«А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется — и вот
я захохочу и радостно плюну,
я — бесценных слов транжир и мот…».
Придуманная Маяковским и ставшая его визитной карточкой стихотворная «лесенка» вызывала негодование среди его коллег. Ведь редакции платили в то время не за количество символов в произведении, а за количество строк.
В 1915 году была окончена знаменитая поэма Маяковского «Облако в штанах». Изначально она называлась «Тринадцатый апостол», но такое название не пропустила в печать цензура. Дальнейшая поэзия Маяковского, кроме антивоенных тематик, содержит также сатирические мотивы.
Впрочем, сводить творчество Маяковского только к теме противостояния общественным нравам не стоит. Самой большой любовью в жизни поэта и его музой была Лиля Юрьевна Брик. С ней и её мужем, Осипом, Маяковский дружил, а затем переехал жить в их квартиру. Именно замужней женщине Маяковский посвятил любовное стихотворение «Лиличка! (Вместо письма)», в котором поэт-бунтарь показал читателям себя с другой стороны:
«И в пролет не брошусь,
и курок не смогу над виском нажать.
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа…».
Помимо написания стихотворений, в творчестве Маяковского особое место занимали сценарии к фильмам. Он снялся в трёх своих фильмах, сыграв главные роли в этих картинах.
Приближался революционный 1917 год, сыгравший огромную роль в судьбе Маяковского.
Маяковский: «талантливейший поэт советской эпохи»
Революционные потрясения 1917 года Маяковский встретил с большим энтузиазмом. 1918−1919 годы в биографии поэта были ознаменованы широким распространением темы революции. Владимир Владимирович пропагандировал идеи большевистской власти, негативно отзываясь о реалиях прошлого.
Новая власть поощряла творчество поэта, поддерживавшего революционные стихи. В годы НЭПа поэт много гастролировал по территории Советской России, часто издавался в прессе. Представители партийной верхушки положительно отзывались об авторе «Облака в штанах».
В 1922—1924 годы Маяковский посещал Германию, Францию, Латвию. В 1925 году совершил путешествие в США, Мексику, Гавану.
В Америке у поэта случилась краткая связь с одной русской эмигранткой (Элли Джонс), в результате которой на свет появилась дочь Маяковского, Патрисия. Маяковский пользовался популярностью у женщин. Однако поэт официально не зарегистрировал ни одни свои отношения. Известно, что, кроме дочери Патриции, у Маяковского есть ещё и сын от связи с художницей Лилей Лавинской — Глеб-Никита, советский скульптор.
В 1920-е поэт учредил творческое объединение ЛЕФ (Левый фронт искусств) и журнал «ЛЕФ», в котором был редактором. Также Маяковский участвовал в выпуске плакатов «Окна сатиры РОСТА».
Постепенно Маяковский стал разочаровываться в революции. Нэпманы и партийные деятели вызывали у поэта раздражение. Быт, с которым боролся Маяковский в творчестве всю жизнь, возвращался в Россию. Владимир Владимирович написал сатирическое стихотворение «Прозаседавшиеся», в котором высмеял бюрократизм новых хозяев мира:
«Мечтой встречаю рассвет ранний:
«О, хотя бы
еще
одно заседание
относительно искоренения всех заседаний!»».
В 1929 году, когда только начинался « Великий перелом », Маяковский активно участвовал в антирелигиозной кампании большевиков. Поэт вместе с Максимом Горьким, Николаем Бухариным и Анатолием Луначарским выступил на II съезде Союза безбожников, на котором поддержал идею об отказе от «заигрывания» с церковью. Поэт всю жизнь был воинствующим атеистом.
В начале 1930 года Владимир Владимирович много болел. Далее Маяковского ждала череда неудач: его выставка «20 лет работы» не принесла успеха, а пьесы «Клоп» и спектакль «Баня» провалились. Также поэту с трудом давалось написание поэмы «Во весь голос».
Душевное состояние Владимира Владимировича ухудшалось. 14 апреля 1930 года Маяковский застрелился из маузера. В своей предсмертной записке поэт оставил следующие слова: «В том, что умираю, не вините никого, и, пожалуйста, не сплетничайте, покойник этого ужасно не любил…».
Самоубийство Маяковского до сих пор у многих вызывает вопросы. Кто-то считает, что за смертью поэта стояли сотрудники НКВД, другие же говорят о неразделённой любви к «Лиличке» Брик, не дававшей лирику покоя до конца жизни. Среди последних стихотворений Маяковского есть произведение «Неоконченное», читая которое ощущается мотив разрыва с любимой женщиной (пунктуация авторская):
«…любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете
И не к чему перечень
взаимных болей бед и обид…».
В 1935 году Иосиф Сталин так написал о значении творчества Владимира Маяковского для советской культуры: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям — преступление…».
После смерти поэта-футуриста советская власть начала насаждать его стихи, по выражению Бориса Пастернака, «как картошку при Екатерине». Однако для многих людей творчество Маяковского остаётся актуальным и в наши дни.
В честь великого поэта и драматурга названы многие объекты (например, библиотеки Маяковского, улицы, пощади, парки, станции метро, кинотеатры), установлены многочисленные памятники. Театры им. Вл. Маяковского находятся в Москве, Норильске, Душанбе.
Земсков В. Ф.: Участие Маяковского в революционном движении (1906—1910)
V. Маяковский в тюрьме
МАЯКОВСКИЙ В ТЮРЬМЕ
АРЕСТ. — МЕЩАНСКАЯ, БАСМАННАЯ, МЯСНИЦКАЯ ЧАСТИ. — ОДИНОЧКА № 103. — ОСВОБОЖДЕНИЕ.
Сообщение о побеге из Новинской тюрьмы появилось 2 июля в утренних газетах. Маяковский, вероятно желая узнать подробности, отправился на квартиру жены Морчадзе — Елены Алексеевны Тихомировой. Морчадзе не был прописан на этой квартире и поэтому она считалась безопасной. Но там уже сидела засада. В протоколе об аресте Маяковского говорится:
При составлении этого протокола произошел случай, который характеризует Маяковского как человека уже хладнокровно и даже с юмором относящегося к своему аресту.
«У меня же в засаде попал и известный поэт Владимир Маяковский, — пишет Морчадзе. — Во время составления протокола, когда Владимиру Маяковскому пристав задал вопрос, кто он такой и почему пришел сюда, Маяковский ответил ему каламбуром:
— Я, Владимир Маяковский, пришел сюда по рисовальной части, отчего я, пристав Мещанской части, нахожу, что Владимир Маяковский виноват отчасти, а посему надо разорвать его на части.
Меньше чем через два часа полиция явилась на квартиру Маяковских, предъявив следующий ордер на обыск:
«1909 года июля 2 дня, начальник Московского охранного отделения, согласно постановлению г. московского градоначальника от 2 сего июля за №. просит господина пристава 1 участка Сущевской части с получением сего произвести, в порядке ст 21 Положения о мерах к охранению общественной безопасности и государственного порядка, самый тщательный и всесторонний обыск у студ Строганов училища Владимира Владимирова Маяковского, проживающего в доме Бутюгина, кв. 38, по Долгоруковской улице.
Всем обнаруженным по обыску бесцензурным изданиям, всей без исключения переписке, фотографическим и визитным карточкам и адресам, а равно всем предметам, запрещенным к хранению или могущим свидетельствовать о преступности или неблагонадежности обыскиваемого лица, должна быть составлена опись, после чего их надлежит опечатать и при протоколе обыска препроводить с нарочным в отделение при надписи на сем же.
Документам арестованного, а равно и ценностям, буде таковые будут отобраны, следует составить особую опись, опечатать их в отдельный пакет и также препроводить в отделение.
Обыскиваемый уже задержан.
За начальника отделения
На ордере о производстве обыска наверху помечено: «Безрезультатно».
В протоколе обыска говорится:
«1909 года, 2 июля, в г. Москве, помощник пристава 3 участка Сущевской части Бунар, временно прикомандированный к 1-му участку Сущевской части, вследствие постановления московского градоначальника, сообщенного в ордере Охранного отделения от 2 сего июля за № 613, прибыл в 3 часа пополудни в дом № 47 Бутюгиной по Долгоруковской улице, в квартиру № 38, занимаемую вдовой коллежского асессора Александрой Алексеевной Маяковской, произвел в присутствии нижеподписавшихся понятых тщательный обыск в комнате, занимаемой родным сыном квартирной хозяйки, учеником Строгановского училища — Владимиром Владимировым Маяковским. Обыск произведен в порядке ст 21 Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия; обыскиваемого Маяковского налицо не оказалось и, как объяснила его родная мать, присутствовавшая при обыске, что сын Владимир ушел из квартиры сегодня около 11 часов утра, и где находится — она не знает. Квартира состоит из шести комнат, передней и кухни, расположенных в нижнем этаже двухэтажного надворного флигеля. Ко времени моего прибытия для производства обыска в квартире находились: квартирная хозяйка Александра Алексеевна Маяковская, дочь ее Ольга Владимировна, прислуга Екатерина Николаевна Колодина — все трое прописаны; в квартире оказались не прописанными: вольнослушатель Сельскохозяйственного института, потомственный дворянин Лев Николаевич Яковлев, который заявил, что проживает в доме Ефимова, по Долгоруковской улице, 3 участка Сущевской части, в кв. № 12, и в квартиру Маяковских пришел несколько минут тому назад к своему товарищу Владимиру Маяковскому (при личном обыске у Яковлева ничего не оказалось), и назвавшаяся крестьянкой Можайского уезда, Глазовской волости, села Мышкана Фекла Терентьева, без фамилии, проживающая, как объяснила, на даче Горвица в Соломенной сторожке Петровско-Разумовского участка; в квартиру пришла к Маяковским около 10 минут тому назад, как к подруге — Ольге Маяковской. Никаких документов как Яковлев, так Терентьева в удостоверение своей личности не предъявили, а потому и задержаны, и, вследствие телефонного сообщения из Охранного отделения, Лев Яковлев отправлен в Охранное отделение. В комнате, занимаемой Маяковским, никаких предметов, свидетельствующих о принадлежности его к преступному сообществу, не оказалось, о чем положено записать в протокол, а Терентьеву задержать при участке.
Подлинный за надлежащими подписями.
1909 года, 2 июля, назвавший себя вольнослушателем Сельскохозяйственного института Львом Николаевичем Яковлевым, во время составления протокола, по окончании обыска, бежал из квартиры, но был задержан полицейским надзирателем Седуном, который шел навстречу бежавшему по двору от телефона в квартиру, и за Яковлевым гнались дворники, находившиеся понятыми при обыске — Иван Салохин и Семен Губанов.
На следующий день после ареста Маяковский был вызван на допрос. В графах допроса записано: «Все сведения имеются в делах Московского охранного отделения». На вопрос по существу дела Маяковский ответил:
«2 июля сего года около 1 часа 20 мин. дня я пришел к Елене Алексеевне Тихомировой просить работы по рисованию, так как я знал, что там могу найти работу.
С проживающим у госпожи Тихомировой Сергеем Семеновичем Коридзе я знаком; познакомился я с ним у госпожи Сиверс — зубного врача. Во вторник 30 июня с. г. до 4 часов я был дома; потом пошел к знакомым, по Долгоруковской улице, д № 51, где живёт ученик Строгановского училища Бронштейн; там пробыл до 11—11½ вечера, а потом, прогулявшись минут 15, пошел домой. О побеге из Московской женской тюрьмы заключенных я знаю из газет, других сведений о побеге я не имею. Из заключенных в Московской женской тюрьме я никого не знаю.
Публикуемое ниже постановление московского градоначальника было, вероятно, составлено после ареста Маяковского и помечено задним числом — 1 июля. Предполагать, что полиция заранее намеревалась арестовать Маяковского, нет оснований, так как Маяковский не был даже замечен агентами наружного наблюдения:
На документе расписка Маяковского:
«Настоящее постановление мне объявлено. Маяковский».
Но жандармы были уверены в причастности Маяковского к побегу политкаторжанок. Московский градоначальник сообщал министру внутренних дел в числе других лиц и о Маяковском:
«Сидеть не хотел. Скандалил. Переводили из части в часть — Басманная, Мещанская, Мясницкая и т. д. — и, наконец, Бутырки. Одиночка № 103», — писал Маяковский в автобиографии (I, 17).
Первое заявление, в составлении которого участвовал Маяковский, написано из 3-го участка Мещанской части 5 июля 1909 г.:
«Доводим до сведения вашего превосходительства, что, находясь третий день под арестом при 3-м участке Мещанской части и не имея возможности принимать подаваемую уголовным арестантам пишу, просили господина заведующего полицейским домом выдавать на руки причитающиеся кормовые, в чем он нам отказал. Поэтому имеем честь просить, ваше превосходительство, сделать соответствующее распоряжение о выдаче нам на руки причитающихся денег.
В конце документа имеется направление смотрителю полицейского дома:
На препровождении к этому заявлению — резолюция товарища прокурора окружного суда 4-го участка:
«13/VII — 09. Сообщить, чтобы поступили по инструкции».
К тому времени Маяковского, вероятно, уже перевели в другой полицейский дом, так как ответ Охранного отделения направлен смотрителю Басманного дома:
что кормовые деньги могут быть выдаваемы на руки политическим арестованным лишь в том случае, если арестованный имеет собственные средства, хранящиеся в конторе полицейского дома, из которого (?) ему приготовляется особая пища; в противном случае кормовые деньги выдаваться на руки арестованному не должны, и арестованный получает пищу на общем основании из общего продовольственного котла.
Справка: Циркуляр московского градоначальника от 4 мая 1908 года за № 5426.
За начальника отделения ротмистр
Ответ этот не застал Маяковского и в Басманном доме: его перевели в Мясницкий полицейский дом. Там и была взята у него соответствующая расписка:
ПРОШЕНИЕ МАЯКОВСКОГО В МОСКОВСКОЕ ОХРАННОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ОТ 16 ИЮЛЯ 1909 г.
Маяковский просит о разрешении передать ему в тюрьму принадлежности для рисования
Центральный исторический архив, Москва
«1909 года, июля 22 дня, настоящая переписка мне объявлена.
В Мясницком полицейском доме Маяковский встретил Вегера, который также был арестован по делу о побеге политкаторжанок.
«Вскоре после того как Маяковский попал в тюрьму, его выбрали старостой тюрьмы, — рассказывал в своих воспоминаниях Вегер. — О его кандидатуре сначала была договоренность среди немногих. В тюрьме сидели не только большевики. Большевики должны были поставить старостой своего надежного товарища. Кандидатура Маяковского была одобрена мной, как членом МК».
16 июля Маяковский подал в Московское охранное отделение следующее прошение:
«В Московское охранное отделение
Содержащегося
при Мясницком полиц доме
Владимира Владимировича Маяковского
Владимир Владимирович Маяковский
В ответ на это прошение 27 июля Охранное отделение сообщало:
Смотрителю Мясницкого полицейского дома
Вследствие прошения содержащегося во вверенном вам полицейском доме Владимира Владимирова Маяковского, Отделение уведомляет ваше высокоблагородие, что к пользованию Маяковским рисовальными принадлежностями препятствий со стороны отделения не встречается.
«Он сумел добиться разрешения, — вспоминает Вегер, — заходить в мою камеру под тем предлогом, что он художник. Он рисовал карандашом, писал акварелью. Сохранился мой акварельный портрет, написанный тогда Маяковским в моей камере. Он и тогда уже неплохо владел рисунком. Когда Маяковский писал меня в моей камере, то ставился табурет, на этот табурет я садился на значительном расстоянии от стены, он отходил к двери; ему хотелось, чтобы за спиной натуры получался отчетливо фон решетки. Рисунок сделан итальянским карандашом и потом разделан акварелью».
26 июля выносится постановление о продлении срока ареста:
«1909 года, июля 26 дня, я, отдельного корпуса жандармов ротмистр Озеровский, ввиду полученного уведомления директора Департамента полиции, изложенного в телеграмме от 25 сего июля за № 1842, на имя московского градоначальника, о том, что его высокопревосходительство министр внутренних дел, на основании примечания к ст Положения о государственной охране, разрешил продлить срок содержания под стражей находящемуся под арестом в Мясницком полицейском доме Владимиру Владимирову Маяковскому, впредь до разрешения вопроса о высылке его постановил: объявить об изложенном вышепоименованному Маяковскому под его собственноручную расписку на настоящем постановлении.
Расписка В. В. Маяковского:
«Настоящее постановление мне объявлено июля 28 дня 1909 года.
К 1 августа было подготовлено отношение московского градоначальника министру внутренних дел о побеге 13 политкаторжанок и поимке организаторов побега. Отношение содержало ходатайство о передаче дела на рассмотрение военно-окружного суда:
«В ночь на 1-е сего июля из Московской женской тюрьмы состоялся побег 13 каторжанок, причем с ними сбежала и надзирательница этой тюрьмы Тарасова».
Далее следовал перечень бежавших.
«Из числа бежавших удалось обнаружить и арестовать только трех: Иванову, Шишкареву и Карташеву.
Произведенным подведомственным мне Охранным отделением розыском была выяснена группа лиц, подготовлявших побег и способствовавших ему, почему из этой группы арестованы:
1. Дворянин Кутаисской губернии Сергей Семенов Коридзе.
2. Студент Московского университета, потомственный почетный гражданин, Василий Васильев Калашников.
3. Студент Московского университета, потомственный почетный гражданин, Владимир Васильев Калашников.
4. Слушатель Московского сельскохозяйственного института Лев Николаев Яковлев.
5. Сын ученого мастера Сергей Николаев Усов.
6. Воспитанник Строгановского училища Владимир Владимиров Маяковский.
7. Дочь действительного статского советника Маргарита Дмитриевна Львова.
8. Крестьянин Смоленской губернии, Вяземского уезда, Иван Федоров Федоров (надзиратель Московской женской тюрьмы).
Из поименованных лиц судебным следователем Московского окружного суда по особо-важным делам Рудневым в качестве обвиняемых пока привлечены: Коридзе, Василий Калашников, Усов и Федоров.
Принимая во внимание, что настоящий побег, совершенный в местности, находящейся в состоянии усиленной охраны, по дерзости исполнения, участию лиц, принадлежавших к составу тюремного надзора, и особенно по личностям бежавших (террористки) обращает на себя особое внимание как имеющий исключительное политическое значение, ходатайствую перед вашим высокопревосходительством о передаче этого дела, согласно п 1 ст 17 Положения об усиленной охране, на рассмотрение военно-окружного суда для суждения виновных по законам военного времени.
«Заготовить бумаги о передаче дела воен суду и просить о доставлении в VIII д разысканных ведомостей для включения в циркуляр (проверить, не включены ли уже. 3/VIII)». Наверху документа отметки: получения — «1 авг 1909 г., 2218» и регистрации: «7-е делопроизводство, 3 авг 1909».
Из приведенного документа видно, что Маяковского не привлекли в качестве обвиняемого, но продолжали держать под арестом.
В Мясницком полицейском доме Маяковский находился недолго. 17 августа смотритель дома подал в Охранное отделение следующую жалобу:
Сообщая о сем Охранному отделению, покорно прошу не отказать сделать распоряжение о переводе Маяковского в другое место заключения; при этом присовокупляю, что он и был ко мне переведен из Басманного полицейского дома за возмущение.
Итак, Маяковский очутился в Центральной пересыльной тюрьме (Бутырки), в одиночной камере № 103. Камера находилась в левом крыле, выходящем к северной башне, на четвертом этаже. В тюрьме имелись четыре отделения: каторжное, следственное, срочное и пересыльное. Вот что писал тюремный инспектор начальнику Бутырок:
Два раза в месяц заключенных водили в баню. Именно в бане Маяковский вновь встретился с Т. Трифоновым, которого сюда перевели из Сущевской части.
24 августа Маяковский подал прошение в Охранное отделение об освобождении:
«В Московское Охранное отделение
Содержащегося при Центральной пересылочной тюрьме
политического заключенного дворянина
Ввиду того, что у Охранного отделения нет и, конечно, не может быть никаких фактов, ни даже улик, указывающих на мою прикосновенность к деяниям, приписываемым мне Охранным отделением, что в моей полной неприкосновенности к приписываемому мне легко убедиться, проверивши факты, которые были приведены мною при допросе как доказательство моей невиновности, — покорнейше прошу вас рассмотреть мое дело и отпустить меня на свободу.
Прошу также Охранное отделение на время моего пребывания в Центральной пересыльной тюрьме разрешить мне общую прогулку.
Владимир Владимирович Маяковский
СВЕДЕНИЯ МОСКОВСКГО ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ О МАЯКОВСКОМ ОТ 29 СЕНТЯБРЯ 1909 г.
Центральный исторический архив, Москва
На прошении резолюция: «31. VIII. Сообщить Маяковскому, что до окончания дела он освобождению не подлежит; просьбу об общих прогулках отклонить».
Как уже говорилось ранее, 9 сентября Маяковский присутствовал на заседании суда по делу тайной типографии. 19 сентября был вынесен приговор, копии которого были присланы в Бутырки 21 числа.
В Московскую судебную палату была отослана следующая подписка:
«1909 года, сентября 23 дня, я, нижеподписавшийся, дал свою подписку г. начальнику Московской центральной пересыльной тюрьмы в том, что я получил 23/IX 09 г. копию приговора.
21 сентября врач Московской центральной пересыльной тюрьмы осматривал Маяковского.
29 сентября охранка подготовила сведения о Маяковском для канцелярии генерал-губернатора:
СВЕДЕНИЯ МОСКОВСКОГО ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ О МАЯКОВСКОМ