Эффект бильбао что это
«Эффект Бильбао»
Отказ от проектирования городской среды в пользу эффектной архитектуры произошел под влиянием главного феномена второй половины 1990-х — завороженностью «знаковыми» или «иконическими» сооружениями, то есть неординарными зданиями, которые были по строены по проектам архитектурных «звезд». Конечно, «знаковые» архитектурные объекты в городах появились не сегодня. Так, неотъемлемой частью европейского урбанизма во второй половине XIX века стали огромные вокзалы, «дворцы»-универмаги, гигантские выставочные залы и впечатляющие оперные театры, не говоря уже о таких «визитных карточках» города, как Эйфелева башня. Историк Барри Бергдолл называет этот период эпохой «культа монументальности» и связывает расцвет официально санкционированного распространения историзма в архитектуре в Европе с расцветом националистической идеологии во вновь образованных государствах, например Германии, Бельгии и Италии, а также с растущим влиянием коммерческих интересов. «Архитектура с запозданием воспользовалась арсеналом бурно развивающегося искусства рекламы, быстро бравшего на вооружение самые последние открытия молодой дисциплины — визуальной психологии — для тонкой настройки своих сообщений и привлечения внимания», — отмечает он. Связь между архитектурой и рекламой с особой наглядностью проявилась в американском обществе с его предпринимательским духом. Для первых четырех десятилетий ХХ века характерно поистине безудержное распространение коммерческих «монументов»: отелей и жилых домов в форме замков, вокзалов в стиле римских терм, универмагов, напоминающих флорентийские палаццо, и, конечно, самых заметных городских построек — небоскребов.
Музей Гуггенхайма в Бильбао
Влечение людей к эффектной архитектуре во все времена определяют одни и те же факторы — экономическое благосостояние, патриотизм, уверенность в будущем и ощущение, что их эпоха уникальна и требует собственных, особых выразительных форм. Первым зданием, построенным в послевоенные годы и сразу же получившим статус национального символа, стал Сиднейский оперный театр, спроектированный датским архитектором Йорном Утзоном и завершенный в 1973 году. Хотя Опера находится в далекой стране (мало кто из иностранцев видел ее вживую до Олимпиады 2000 года), ее необычная бетонная крыша и живописное местоположение завладели воображением всего мира.
В 1991 году, когда Фрэнк Гери решил принять участие в международном конкурсе на проект здания Музея Гуггенхайма в испанском городе Бильбао, заказчики привели ему в качестве примера именно Сиднейскую оперу. «Это был небольшой конкурс, где кроме меня участвовали Арата Исодзаки и Coop Himmelb (l)au. Организаторы — Томас Кренс (директор Музея Гуггенхайма) и баски — говорили, что им нужен настоящий „хит“. Им нужно было здание, способное сделать для Бильбао то же, что Сиднейская опера сделала для Австралии», — рассказывал Гери Чарльзу Дженксу. Гери обеспечил желаемый результат. Со дня открытия музей привлек в город более 4 миллионов посетителей и принес Бильбао миллионы долларов в результате роста экономической активности и налоговых поступлений. Он превратил Бильбао из дряхлеющего промышленного города-порта в один из самых популярных туристических объектов. Конечно, свою роль здесь сыграли и другие строительные проекты — совершенствование системы метрополитена, новый аэропорт, торговый комплекс, но главная заслуга принадлежит, безусловно, Музею Гуггенхайма.
Как и в случае с Сиднейской оперой, символика музея в Бильбао загадочна. Титановые спирали, раздутые объемы, сталкивающиеся формы описывались то как биоморфная структура, то как межгалактический корабль (в самом городе здание называют «серебряным артишоком»). Но, каким бы ни был его смысл, проект Гери оказал большое влияние на современную архитектуру, направив ее в сторону экспрессионизма и скульптурности. Он также повлиял на представления многих архитекторов и их заказчиков об урбанизме. «Одно-единственное произведение архитектуры может быть более эффективным катализатором перемен, чем целая орда планировщиков», — говорит ньюйоркский архитектор Стивен Холл, точно, хотя и не без высокомерия подытоживая суть «эффекта Бильбао», то есть способность архитектурного объекта сделать целый город знаменитым. Города все больше зависят от внутреннего и международного туризма, и реклама играет все большую роль в привлечении гостей. Эффектное здание, будь то концертный зал или рок-н-ролльный зал славы, становится дополнительным мотивом для посещения города.
Музей Гуггенхайма в Бильбао
Хотя «эффект Бильбао» предполагает, что здания превращаются в «иконические» чуть ли не в одночасье, опыт истории свидетельствует об обратном. К примеру, Эйфелева башня получила всеобщее признание отнюдь не сразу после постройки, а башня с Биг-Беном, сооруженная в 1852 году, стала «иконой» только в ходе воздушных налетов во время Второй мировой войны. Когда был построен небоскреб Крайслер-билдинг, архитектурные критики обозвали его безвкусным и «торгашеским», а в годы Великой депрессии над Эмпайр-стейт-билдинг потешались из-за того, что половина его помещений пустовала — не было арендаторов. Со временем отношение к непопулярным зданиям может меняться, но происходит и нечто противоположное. Когда в 1871 году муниципалитет Филадельфии решил построить роскошное новое здание мэрии, архитектор Джон Макартур-младший выбрал для него самый модный в те времена пышный ампир. Однако строительство так затянулось, что к моменту его окончания — тридцать лет спустя — вкусы людей изменились. В моду вошел beaux arts, и мэрия с ее островерхими крышами, мансардами и богатым орнаментом казалась многим старомодной, а то и просто безвкусной. Каменная громада выглядела нелепо, и уже с 1920-х годов начали раздаваться призывы ее снести. Пожалуй, лишь размеры (это самое большое здание муниципалитета в США) спасли мэрию от разрушения. Но к началу 1980-х вкусы вновь изменились. Благодаря движению за сохранение памятников истории старые здания вообще и архитектура викторианской эпохи в частности стали рассматриваться как важный элемент культурного наследия. По результатам опроса о любимых архитектурных сооружениях американцев, проведенного в 2007 году, мэрия заняла двадцать шестое место, сразу после Бруклинского моста, опередив все другие здания Филадельфии.
«Эффект Бильбао» точнее было бы назвать «бильбаоской аномалией», поскольку воспроизвести его в других контекстах оказалось непросто. К примеру, на волне потрясающего успеха Бильбао соучредитель Microsoft миллиардер Пол Аллен заказал Гери проект здания Музея рок-н-ролла для Сиэтла. Проект «История музыки» был призван увековечить память рок-гитариста Джимми Хендрикса, уроженца Сиэтла, и увековечить город, чьим единственным примечательным зданием была башня «Космическая игла», на архитектурной карте мира. Однако сооружение, от которого ждали очень многого, вышло неудачным — эдакое нагромождение форм, материалов и цветов. Образ рок-н-ролла, придуманный Гери, оказался слишком буквальным (говорят, что формы здания были навеяны видом электрогитары). То ли из-за невнятной архитектуры, то ли из-за скучной экспозиции, то ли из-за какого-то сбоя в «иконической» алхимии волшебный «эффект Бильбао» здесь не сработал. Число посетителей оказалось куда меньше ожидаемого, персонал пришлось сократить, и в отчаянной попытке привлечь публику часть здания переоборудовали в Музей научной фантастики и Зал славы.
Музей рок-н-ролла для Сиэтла
Возможно требования общественности и определяют облик городов, но в рамках «эффекта Бильбао» они зачастую приводят к негативным последствиям. В прошлом от городских монументов, построенных не на десятилетия, а на века, ожидали торжественности и пышности. Здания типа Нью-Йоркской публичной библиотеки или вашингтонского Юнион-Стейшн были призваны впечатлять и даже ослеплять, но не удивлять и развлекать. Но поскольку се го дняшние архитектурные «иконы» борются за внимание публики не только друг с другом, но и с такими развлечениями, как кино, видеоклипы и компьютерные игры, и сами архитекторы, и их заказчики отбросили всякую сдержанность. Яростно стремясь к новизне, архитекторы экспериментируют со все более гротескными формами и необычными материалами, пытаются изумить зрителей пространственными и структурными эффектами. И хотя фейерверк — красивое зрелище, кто захочет смотреть на него каждый вечер?
Общественный запрос на новизну искажает не только архитектуру, но и проектирование городской среды. Откровенно самодостаточные здания плохо вписываются в окружающую среду, а город со множеством «иконических» зданий рискует превратиться в архитектурный эквивалент парка развлечений, а то и главной улицы Лас-Вегаса. Громкий успех Музея Гуггенхайма в Бильбао связан с тем, что он напоминает сверкающий кристалл в сдержанной оправе из солидных зданий XIX века. Примеры удачных градостроительных решений: в Амстердаме XVII века, Эдинбурге и Лондоне георгианской эпохи, Париже XIX века — тоже выделяются качеством улиц, площадей и каналов, упорядоченной красотой ординарной застройки. И сегодня подлинная задача, стоящая перед городами, — не умножать число «икон», а создавать для них достойную оправу. Может быть, этому поспособствует нынешний экономический спад. Поскольку деньги на масштабные проекты иссякли, экономическая ситуация благоприятствует более скромным инициативам — ремонту, реставрации и переоборудованию существующих зданий, а не их сносу для строительства чего-то нового.
Отрывок из книги «Городской конструктор: Идеи и города» профессора Пенсильванского университета Витольда Рыбчинского
Экономическое чудо или “эффект Бильбао”
Одной из моих «слабостей» являются статьи на экономические и финансовые темы. Иногда, в статьях посвященных возрождению городов или регионов, я встречаю такое выражение, как «эффект Бильбао». Авторы с упоением рассказывают, что благодаря таким-то действиям город переживает второе рождение, подобно Фениксу, восставшему из пепла.
Если мне не изменяет память и конспекты лекций, оставшиеся с университетских времён.Под «эффектом Бильбао» подразумеваются строительство какого-нибудь необычного и запоминающегося объекта, который не только ярко выделяется на фоне города. Но и привлекает крупные денежные вливания, впрочем, как и жаждущих посмотреть на это чудо, туристов. Такие, по крайней мере, дают характеристики этому эффекту.
Всевозможные критики, аналитики и эксперты любят спорить и «ломать копья» на тему «чем в действительности этот самый эффект и при чем здесь Бильбао». Я не буду ломать копья, у меня их просто нет.Или устраивать спор. Вместо этого предлагаю, для начала, окунуться в историю небольшого городка на севере Испании. Как вы понимаете, речь пойдёт о Бильбао.
Примерно в XIV веке началось развитие Бильбао, когда он получил статус города. Надо заметить, что он имеет очень выгодное расположение, что способствовало его развитию.Наверняка многие из вас наверняка слышали о «пути Сантьяго». В 1315 году лорд Альфонсо XIизменил его маршрут таким образом, чтобы его маршрут проходил через Бильбао. Это не могло не сказаться на экономическом росте города. В XVII веке Бильбао становится столицей провинции Бискайя. Ещёо дин немаловажный фактор для развития города. Пик экономического развития города приходится на конец XVIII- начало XIX веков, когда в окрестностях Бильбао были обнаружены крупные месторождения железа. Город становится индустриальным сердцем Страны Басков. Я думаю нетрудно представить, какой была панорама города в то время. Множество дымящих труб заводов и фабрик. По свидетельству очевидцев в реке, протекающей через город, было всё, кроме рыбы.Согласитесь, это не то место, куда захочешь поехать отдохнуть или на экскурсию.
ВначалеXX века Бильбао был самым состоятельным городом во всей Испании. Здесь находились офисы главных банков и страховых компаний страны. Бильбао, а точнее его промышленные предприятия были «основой»экономики Испании. Столь стремительный рост экономики привёл также к росту численности населения. В основном из иммигрантов. Но как говорится, «ничто не вечно под Луной» В 70-х годах прошлого века в стране грянул кризис, что привело к закрытию заводов и фабрик. И росту безработицы. Примерно пятая часть населения города была безработной. Но разве беда приходит одна? В результате сильнейшего наводнения в 1983 году погибло огромное количество жителей и разрушено множество зданий. Бильбао погружается в состояние депрессии.
Глядя на современный Бильбао, трудно поверить, что всё вышесказанное – это о нём. О той депрессии помнят лишь архивы и историки. Сейчас это город с постоянно развивающейся инфраструктурой и множеством современных зданий. Бильбао ежегодно получает многомиллионный доход от туризма. Помимо промышленных отраслей здесь развиваются и высокие технологии. И надо заметить – весьма успешно. Что за чудо произошло? И в чём здесь секрет?
История, на первый взгляд сказочная. Но она вполне реальна, в чем можно убедиться, посетив Бильбао. Немаловажное место в этой истории отведено, знаменитому на весь мир музею Гуггенхайма. Вернее его филиалу, открытому в городе. Строительство, которого началось в 1997 году.Именно этот год считают отправной точкой выхода города из депрессии.
Я сейчас не буду углубляться в историю музея Гуггенхайм и его филиалов. Поскольку в двух словах её не расскажешь. Это тема для отдельной статьи. Скажу только, что первый филиал в Европе был построен в Венеции. И по плану было строительство ещё двух крупных филиалов.
Но вернемся к Бильбао и находчивым баскам.Город в то время, переживал далеко не лучшие времена. Баски ломали голову над развитием города и повышением его значения в рамках международного значения.Поэтому они предложили Музею практически абсолютное финансирование проекта за счёт своего Министерства Культуры. Кто откажется от такого предложения? А никто.
Изначально планировалось просто отреставрировать здание музея культуры Бильбао. Баски тратили сумасшедшие, просто космические суммы на этот проект. Были разработаны специальные программы по финансированию. Гуггенхайм «съел» весь бюджет. Но согласитесь, оно того стоило. Я подозреваю, что результат превзошел, все самые смелые ожидания и получило огромное количество положительных отзывов
В зеленой Стране Басков. Часть 2 Бильбао
«Эффект Бильбао»
Бильбао был основан в 1300 г. на месте рыбацкой деревни. Выгодно расположенный к устье реки Нервьон, в 14 км от удобной океанской гавани, среди богатых ископаемыми гор и корабельных лесов, Бильбао вырос в крупный морской порт, финансовый, торговый и промышленный центр Испании, снабжавший всю страну сталью и станками. Уродливый ландшафт и отравленная природа — вот каким был Бильбао в середине XX столетия. Зажатая меж холмов речная долина превратилась в сплошную индустриальную зону: здесь размещались порт, корабельные верфи, железная дорога, заводы… Ржавые воды реки смердели так, что на берегу трудно было дышать.
70-е-80-е годы прошлого века были для Бильбао несчастливыми: экономический кризис, в особенности кризис судостроения, болезненно сказался на городе. Предприятия закрывались одно за другим, почти четверть жителей остались без работы, а в довершение ко всему в 1983 г. я Бильбао случилось невиданной силы наводнение.
В 1992 г. правительства Испании и Баскской автономии привлекли частные компания и творческие силы многих стран, чтобы осуществить грандиозную градостроительную программу и стратегический план реконструкций Бильбао. Процесс, который начался в Бильбао 20 лет назад и продолжается по сей день, многократно анализировался и описывался, по всё равно в триумфальном возрождении города остается что-то от чуда. Этот феномен называют «эффектом Бильбао», или «эффектом Гугенхайма». Однако считать, что город стал туристическим центром, обогатился и обновился лишь благодаря тому, что американский фонд Соломона Гуггенхайма упрощать суть дела. Реконструкция Бильбао не увенчалась бы успехом, не будь она комплексной, последовательной, глубоко продуманной. Однако строительство музея действительно стало для города переломным событием.
Сегодня Бальбао отмечен в путеводителях тремя звездами: «обязательно посетить!», и туристу вряд ли хватит одного дня, чтобы осмотреть город. Конечно же, нельзя миновать очищенный от вековой копоти старый квартал Каско Бьехо с его узкими улицами, над которыми нависают изящно застекленные эркеры домов. В переулках старого города царит вечное застолье: почти в каждом доме — ресторанчик или бар, мостовые сплошь заставлены огромными столами-бочками, вокруг которых по-домашнему располагаются посетители. На площади с готическим собором Сантьяго ощущаешь дух Страны Басков: журчит фонтах, звонят колокола, перебирает струны уличный гитарист. Достойны внимания пышные здания рубежа XIX-XX веков: театр, вокзал, ратуша — но, право же, самое впечатляющее, что есть в Бильбао, — город XXI века, открытый инновациям, культуре, искусству, комфортный для жизни и привлекательный для туристов.
Парад звезд
Дойдя по речной набережной до бывшего промышленного района Абандоибарра, в котором не так давно коптили небо заводы и шумел порт, перенесенный ныне в устье реки, мы словно попадаем на выставку современной архитектуры и городского дизайна под открытым небом. Здесь собраны работы крупнейших архитекторов планеты, тех, кого называют «Starchitecs» (гибрид английского «star», звезда, и «architects», архитекторы). Интернациональный парад архитектурных эвезд oткрывает испанец Сантьяго Калатрава. Представитель архитектурного направления био-тек, он вдохновляется природными формами. Фирменный стиль Калатравы : белый цвет, ажурность и легкость филигранных конструкции. Его подвесной пешеходный мост (1997) называется по-баскски Субисури — белый мост. Белоснежная наклоненная арка, подобная гребню волны или крылу чайки, поддерживает мост из стеклянных плиток с помощью тонких стальных тросов, которые можно сравнить со струнами арфы или косыми струями дождя. Чаще одна работа Калатравы для Бильбао — новый терминал аэропорта (2000), снаружи напоминает полураскрытую раковину, а изнутри — крону тропического растения.
Невесомый мост Субисури контрастирует с мощными зеркально-стальными башнями-близнецами Исодзаки Атеа (2007), построенными по проекту лидера японской архитектуры Араты Исодзаки. А чуть выше по течению реки сияет титановым покрытием звезда первой величины: филиал нью-йоркского Музея современного искусства Соломона Гуггенхайма (1997), или, как называют его жители Бильбао, «Е1 Goog». Оценив музей Гуггенхайма как «величайшее здание нашего времени», классик архитектуры XX века Филипп Джонсон выразил мнение многих. Автор проекта — выходец из семьи польских евреев-эмигрантов, американский архитектор Фрэнк Гэри (Эфраим Гольдберг), лауреат более чем ста наград, в том числе самой престижной в архитектурном мире Притцкеровской премии. Гэри сторонник деконструктивизма, экспериментального направления современной архитектуры, представители которого, в своем стремлении бросить вызов устоявшимся архитектурным нормам, обращаются к наследию русских художников-авангардистов начала XX века. Постройки Гэри больше напоминают гигантские абстрактные скульптуры, чем здания. Традиционные элементы дома — стены, колонны, окна — искривляются и распадаются, словно под воздействием неких сокрушительных сил, изломанные формы полны движения и энергии.
Облик музея, облицованного сверкающими титановыми листами, меняется с каждым шагом. Свободно изогнутые поверхности здания (их вряд ли можно назвать стенами) то почти растворяются, отражая небо, воды реки и бассейна, то сверкают серебром, как рыбья чешуя, и приобретают совсем уж фантастический вид при вечерней подсветке. Какие только ассоциации не вызывает это невероятное здание! Его сравнивают с космическим кораблем пришельцев и с парусником, с раскрывающим лепестки цветком и с плывущей рыбой. (Самому Гэри ближе всего образ рыбы, напоминающей архитектору о фаршированной рыбе его еврейской бабушки.) Далеко не все туристы находят время и силы, чтобы посетить музей Гуггенхайма, но зайти в его фантастический вестибюль необходимо!
Более чем необычные скульптуры оттеняют и подчеркивают красоту музея. Это 15-метровая композиция из 76 стальных шаров — работа индийского скульптора Аниша Капура; восьмиметровый металлический паук с телом-корзиной, в которой лежат паучьи яйца, — произведение франко-американской художницы и скульптора Луизы Буржуа; и, наконец, «Паппи», ставшая символом Бильбао 13-метровая скульптура-клумба в виде фигуры щенка терьера, плод фантазии одного из самых преуспевающих современных художников, американца Джеффа Кунса. 3а цветочной шерсткой Паппи ухаживает целая армия садовников, его изображениями полны сувенирные киоски, а фотография на фоне Паппи входит в обязательную программу каждого туриста, посещающего Бильбао.
Щенок-гигант особенно выразительно смотрится на фоне 165-метрового треугольного небоскреба Ибердрола (2012). Его создатель — уроженец Аргентины, а ныне американский архитектор с мировым именем Ссзар Пелли, автор генерального плана застройки района Абандоибарра. Среди архитектурных чудес Бильбао — торговый центр Субиарте (2004), творение теоретика архитектуры постмодернизма американца Роберта Стерна; бывшие винные склады, преобразованные экстравагантным французским дизайнером Филиппом Старком в культурно-развлекательный центр Альхондига (2010); университетская библиотека (проект испанца Рафаэля Манео, 2009) в ансамбле с Актовым залом университета (проект португальца Альваро Сиса, 2010). И Манео, и Снса — лауреаты Притцкеровской премии. Этой же премии были ранее удостоены иранка Заха Хадид, автор дерзкого проекта будущего жилого квартала на искусственном острове, и англичанин сэр Норман Фостер, который спроектировал для города суперсовременный метрополитен (1995). Павильоны метро, похожие на прозрачный панцирь улитки, жители называют в честь их создателя «Fosteritos». Они стали еще одной достопримечательностью Бильбао, равно как и бесшумные экотрамваи, словно прикатившие из будущего.
По воздуху через реку
Для того чтобы стать настоящим туристическим центром, Бильбао не хватало лишь памятника и включенного в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. И такой памятник появился в 2006 г.: им стал Бискайский мост, или Пуэнте Колганте — первый в мире летающий паром, сооруженный в 1893 г. в устье реки Нервьон и соединяющий пригороды Бильбао Португалете и Гечо. С первого же взгляда мост из ажурных металлоконструкций напоминает о своей знаменитой современнице — Эйфелевой башне. И не случайно; его спроектировал ученик Гюстава Эйфеля, баскский архитектор Альберто де Паласио.
Мост металлическим динозавром возвышается над провинциальными улочками Португалете. Между двумя башнями высотой 61 м натянуты тросы, на которых на высоте 45 м висит центральный пролет моста длиной более 160 м. Под мостом на тросах подвешена платформа-гондола. Скользя от одной башни к другой, гондола за полторы минуты переправляет через реку одновременно шесть автомобилей и несколько десятков пассажиров. Смысл у той оригинальной конструкции в том, что высокий «летающий мост» не мешает движению по реке крупных судов — именно то, что нужно для портового города. Пуэнте Колганте был выдающимся для своего времени инженерным сооружением, по его образцу в течение трех десятилетий строились подобные мосты в разных частях света.
Не менее интересно, чем пронестись над рекой в гондоле, подняться па одну из башен на лифте и перейти центральной пролет моста по деревя иному настилу. Этот проход был сооружен в 1999 г. и торжественно открыт в присутствии королевской четы. Путь по настилу совершенно безопасен, но от прогулки на пятидесятиметровой высоте захватывает дух. Однако смельчаки будут вознаграждены прекрасными видами на обрамленный горами город и порт в устье полноводной реки, соединяющей свои воды с Атлантическим океаном.
источник: Марина Аграновская «В зеленой Стране Басков»
«Эффект Бильбао» – как работает «звездная» архитектура в городе
«Эффект Бильбао» – это хрестоматийный пример того, как одно новое здание музея Гуггенхайма привело к экономическому и туристическому буму в испанском городе Бильбао. Звезда современной архитектуры Фрэнк Гери, стоявший у истоков архитектурного деконструктивизма, стал автором не только необычного здания, но и экономического испанского «чуда» в одном отдельно взятом городе.
Многие градоначальники и политики пытаются повторить «эффект Бильбао» в своих городах, вкладывая немалые суммы в амбициозные строительные проекты. Исследователи из Технического университета в Мюнхене (TUM) изучили три архитектурных объекта для выяснения степени влияния звездной архитектуры на реальную городскую жизнь.
Главный вопрос, ответ на который искали исследователи мюнхенского университета, звучит так: «Может ли звездная архитектура положительно повлиять на будущее города?». Без сомнения – музей Гуггенхайма позволил городу Бильбао вновь «найти» себя, ведь именно в это время испанский промышленный город переживал сильный экономический спад. А после открытия музея город смог перестроится и превратился в культурный и туристический мегаполис. Но будет ли «эффект Бильбао» работать и в других городах?
«Влияние таких архитектурных проектов на мелкие и средние города, в частности, остается недостаточно изученным», – объясняет необходимость исследования профессор Ален Тьерштейн из TUM. Научная группа подвергла всестороннему анализу три объекта: музей современного искусства Кунстхаус в австрийском городе Грац (Kunsthaus Graz), центр культуры и конгрессов в швейцарском Люцерне (KKL) и научный центр и интерактивный музей в немецком городе Вольфсбург (Phæno). Все изучаемые здания являются уникальными и созданы выдающимися архитекторами современности. Все эти сооружения функционируют более 15 лет и ученые изучали возможный долгосрочный эффект от их строительства.
Положительные эффекты есть, но репозиционирование городов не произошло.
Исследователи проанализировали взаимодействие экономических факторов, дизайн зданий и соответствующие социально-культурные эффекты. Они определили, что, хотя проекты и имеют положительные экономические последствия, например, расширение туристических и культурных программ, но эти последствия не приводят к явному явлению репозиционирования города.
«Каузальную взаимосвязь между экономическими последствиями проектов и социально-экономическими изменениями, например, на рынке труда или с точки зрения туризма, определить невозможно. Кроме того, экономические последствия могут быть незаметны на коротком промежутке времени. В Вольфсбурге, например, архитектурная реализация привела к повышению уверенности в себе политиков и местных административных властей. Этот социальный эффект может также иметь положительные экономические последствия для города в долгосрочной перспективе.
Архитектуру города нельзя игнорировать.
Во всех трех случаях исследователи наблюдали заметный сдвиг в пространственных отношениях города. Так в Граце здание Кунстхауса образовало условный «мост», который соединил городские районы, ранее воспринимаемые как отдельные и оцениваемые по-разному в социальном плане. В Люцерне KKL укрепил сближение сельской местности и города. Phæno оказало аналогичное воздействие на Вольфсбург: площадь напротив центрального железнодорожного вокзала города имела большое значение для города, но была недостаточно использована. Phæno интегрировала эту область в остальную часть города.
«Эти структурные изменения и являются наиболее устойчивым эффектом проектов, а экономические и социально-культурные эффекты часто могут носить временный и эфемерный характер», – отметили ученые в итоговом отчете. «Желание со стороны городских планировщиков и политиков добиться определенных воздействий с помощью именно звездной архитектуры не должно упускать из виду вклад самой городской архитектуры. В дополнение к возможным экономическим и социокультурным эффектам влияние звездной архитектуры на город прежде всего в пространственном воздействии».