инверсивный театр что это
Ушли с головой: что такое иммерсивный театр и как его понимать
Сегодня, стоит лишь зайти в интернет, обязательно наткнешься на что-нибудь «иммерсивное». Спектакль, концерт, квест, ресторан — кажется, что угодно. Догадаться, что это будет на самом деле, сложно, потому что часто всё перечисленное называют «шоу». Что в таком формате ищут зрители и почему нам всё чаще предлагают куда-то «погрузиться» — разбирались «Известия».
Английский пациент
Само слово — заимствование из английского (immersive — создающий эффект присутствия, погружения). Один из принципов театра такого формата — свобода зрителей и их присутствие внутри самого спектакля. В иммерсивных постановках нет разделения на зал и сцену. Вместо них — единое пространство, по которому гости могут перемещаться наравне с актерами. К тому же обычно такие постановки подразумевают наличие нескольких сюжетных линий. Зрителям вовсе не обязательно ходить только за главными героями. Совсем наоборот. Чаще всего создатели спектакля советуют избегать толпы, обращать внимание на второстепенных персонажей или просто интересные детали интерьера. В иммерсивном шоу все они — важная часть авторской задумки.
Спектакль «Больше не спать» (Sleep No More) британской труппы Punchdrunk
Опытами по созданию иммерсивного театра занимались еще в середине прошлого века, но самым масштабным и широко известным воплощением теории стал спектакль «Больше не спать» (Sleep No More) британской труппы Punchdrunk. Премьера состоялась в 2003 году в Лондоне, затем шоу переехало в Нью-Йорк, где идет до сих пор. В основу сюжета положен «Макбет» Шекспира. Действие разворачивается в пятиэтажном здании бывшего склада. Его постановщики превратили в «заброшенный» отель, где каждая комната (а их около 90) стала отдельной зоной. Здесь есть всё — начиная от бальных залов, заканчивая кладбищем. По словам зрителей, увлекательно даже просто исследовать антураж дома. Бродя по комнатам, можно, например, найти тайники, которые открываются только в определенное время.
Правда, легко привыкнуть к такой самостоятельности могут далеко не все зрители. Оказавшись в незнакомой обстановке, многие предпочитают держаться группами. Часто главных героев преследует целая толпа, через которую невозможно не только что-то разглядеть, но даже пройти.
Спектакль «Больше не спать» (Sleep No More) британской труппы Punchdrunk
И тем не менее такой новаторский формат театральной постановки поразил и простых зрителей, и критиков. «Это был прекрасный вечер в аду, мне нужно какое-то время, чтобы оправиться от него», — писал обозреватель New York Magazine Скотт Браун.
На российской почве
В России первые спектакли такого рода стали появляться в 2004–2006 годах. Сначала их называли «бродилками» или спектаклями-променадами. Главное, что сближало их со Sleep No More, — отказ от кресел. Формально же это могли быть тематические экскурсии или театральные постановки, в которых не подразумевалась свобода перемещения — зрителям можно было лишь идти за актером или проводником.
К 2013–2014 годах стали появляться более разноплановые проекты. Например, «НОРМАНСК». По словам его создателей, он стал первым в России иммерсивным спектаклем, хотя использовать это словосочетание в афишах тогда не стали.
Спектакль «НОРМАНСК», Центр имени Мейерхольда
«Тогда оно широко не использовалось, к тому же всегда есть риск впасть в театроведческую дискуссию по поводу этого термина. На тот момент команде показалось, что аудитории будет не очень понятно слово «иммерсивный». Поэтому для обозначения жанра выбрали «променад-спектакль». Это очень честно, потому что сейчас иммерсивным называют всё подряд», — рассуждает в беседе с «Известиями» пиар-директор спектакля Евгения Петровская.
Сюжет «НОРМАНСКа» был основан на повести братьев Стругацких «Гадкие лебеди». Действие разворачивалось на всех пяти этажах Центра имени Мейерхольда. Как и в британской постановке, истории героев развивались одновременно и в разных локациях. Зрители могли самостоятельно выбрать, куда идти и за кем наблюдать.
На деле же, как и в «Больше не спать», многие, испугавшись неожиданной свободы, гуськом передвигались по коридорам следом за несколькими персонажами. Смелость остальных была вознаграждена — отделившись от толпы, они смогли найти секретные комнаты, которые открываются лишь в определенное время.
Спектакль «НОРМАНСК», Центр имени Мейерхольда
Авторы спектакля рассчитывали в первую очередь на молодежь. «Аудитория театра в России очень мала, а экспериментального театра — тем более, но выйти на «модников» было просто. В 2014 году театры в принципе набирали популярность, и такого нового контента еще не было дикое количество, как сейчас. Команда «НОРМАНСКа» и режиссер Квятковский тогда уже гремели благодаря хип-хопере «Копы в огне», которая привела в театр вообще нетеатральную, очень молодую и очень продвинутую аудиторию, и все они пришли на «НОРМАНСК», — вспоминает Петровская.
Молодые люди, знакомые с играми и квестами, уже знали: проявляя самостоятельность и заглядывая во все помещения, они смогут найти значительно больше интересного. Принцип иммерсивных спектаклей действительно немного напоминает кат-сцены в компьютерных играх — вы погружены в атмосферу, можете перемещаться по локации и, по желанию других героев, незначительно с ними взаимодействовать, в какой-то мере влияя на события. В шоу зрители тоже могут наблюдать за происходящим, а по предложению актеров даже участвовать в игре. Случается это, правда, пока нечасто. Организовать спектакль с возможностью непредсказуемого развития событий довольно сложно.
Спектакль «НОРМАНСК», Центр имени Мейерхольда
Но даже минимальный интерактив в виде врученной записки, переданного ключа, прошептанных слов, как показывает практика, больше всего запоминается зрителям. Сделать воспоминания еще ярче отечественные режиссеры стараются, создавая всё более мрачную атмосферу на своих шоу. К этому публика, правда, относится по-разному. Молодежь, изначально ожидающая от постановок новых ощущений и сильных эмоций, чаще остается довольна.
«Я до конца не понимала, что там будет, всё загадочно. Когда мы с подругой туда зашли, с самого порога было ощущение, что сейчас что-то произойдет — ощущение тревоги, интереса, как в ужастиках, когда героиня слышит, что в другой комнате кричат, но всё равно идет туда, — вспоминает свои впечатления от одного из таких шоу Оксана. — Поначалу было действительно стремно: темно, бархатные шторы, стены, музыка соответствующая, всё старинное и куча людей в страшных масках, а потом привыкаешь — всё настолько по-настоящему, что чего-то бояться или сомневаться, куда тебе пойти, просто нет времени».
Прощай, молодость
То же шоу глазами взрослого человека воспринимается совсем иначе. Елене 57, ей с мужем билеты на шоу подарил сын. «У него сходили все друзьям, умные, образованные ребята, всем понравилось. Мы тоже решили посмотреть, — вспоминает женщина. — Встречают и правда красиво, а дальше начинаются неприятности. Все давятся, очень мрачно, депрессивно. Может, конечно, сказывается, что я невролог, но мне всё казалось псевдоужасами и студенческим капустником. Все были в восторге от сцен оргий, но мне как взрослому человеку имитация полового акта смешна. Может 20-летним, которые не видели секса, такие подглядывания и интересны, но мне нет».
Уже через полчаса после начала шоу Елена с мужем осмотрели все комнаты и ушли. Их ожидания спектакль не оправдал: «Мы хотели красивое представление в разных залах, а не плохие звук, свет и трагичную, навевающую ужас музыку. В театр мы ходим за хорошим настроением или за чем-то, что затронет сердце и заставит задуматься. Ничего из этого мы здесь не ощутили».
Чтобы избежать разочарований и не обмануться в ожиданиях, зрителям остается лишь внимательнее изучать само описание спектакля. Пока терминологическая база не сформирована, назвать свою постановку авторы могут так, как пожелают.
Иммерсивные спектакли: что это такое и почему они популярны сегодня?
Это театр без сцены в традиционном ее понимании. В иммерсивном театре (от англ. to immerse — погружать) зрители «погружаются в действие». Сцена везде, действие разворачивается среди гостей, все они становятся свидетелями и участниками театральной постановки вместе с актёрами.
Мировую популярность иммерсивный театр приобрёл в начале 2000-х, а основоположниками жанра принято считать британскую театральную группу Punchdrunk. Один из самых известных в мире иммерсивных спектаклей — Sleep No More, поставленный в нью-йоркском отеле McKittrick по мотивам “Макбет” Уильяма Шекспира. Самыми обсуждаемыми премьерами в Москве стали иммерсивные спектакли “Черный Русский” и мистическое шоу “Вернувшиеся” по пьесе норвежского драматурга Генриха Ибсена.
Все это спектакли, которые нужно не смотреть, а слушать, чувствовать и проживать. В них задействованы все органы чувств: зрение, слух, вкус, обоняние, осязание и чувство равновесия в пространстве. Если со зрением и слухом все понятно, то для активации, например, вкусовых органов чувств на спектаклях стали кормить: в уже упомянутом «Черном русском» зрители попадали в особняк Троекурова из пушкинского «Дубровского» и щедро угощались пельменями, кровяной колбасой, салом и блинами.
Сегодня этот тренд современного классического театра интегрируется с другими культурно-развлекательными сферами. В Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах проводятся постановки-квесты, спектакли-променады, иммерсивные театральные шоу, сопровождающиеся авторским гала-ужином. Способов «сходить в театр» сегодня очень много.
Появились даже иммерсивные рестораны, где к еде подключают звук, изображение, иллюзию, ароматы. На принципе мультисенсорности и высоких технологиях построены знаменитые Ultraviolet Поля Пайре в Шанхае и Sublimotion Пако Ронсеро на Ибице. В них еда становится частью исследования мира и превращается в чистую эмоцию. Именно к этому — облечь эмоции в форму еды— стремятся различные камерные иммерсивные шоу-ужины. Например, большой популярностью пользуются шоу «Фантасмагория в черном», «Macbetha», «Бар, которого нет». Организаторы Gastroshow Moscow при продюсировании Виктории Стрекалиной и поддержке Corso Catering и Zabiyaka records делают некий мультисенсорный микс экстравагантного шоу и изысканного ужина. Это и не ресторан, и не театр в классическом понимании, а мультимедийный гастрономический театр, это что-то новое и очень классно сделанное.
Меню и подача разработаны таким образом, чтобы еда стала неким продолжением сюжета. Например, под один из сюжетов с названием «Забытая актриса» подают блюдо на часах, которые идут в обратную сторону как символ уходящего времени некогда знаменитой дивы. Это же символизирует горящая свеча, сделанная из топленого масла с чернилами каракатицы в виде силуэта актрисы. А черная икра в блюде символизирует некогда богатую и яркую жизнь. Под сценарий «Любовь» подается тартар из говядины в специальном горшочке, из которого виднеется росток спаржи. Чтобы «взрастить» любовь, нужно о ней заботиться и проявлять внимание. Именно поэтому к блюду добавили небольшую лейку с трюфельным маслом, этим маслом нужно полить тартар и спаржу, взращивая таким образом нежность и любовь.
Проводятся эти шоу в старинных особняках Москвы, например в Особняке на Волхонке — излюбленной резиденции Екатерины II. Здесь, как и в классическом театре, гости получают новые эмоции и новый опыт, когда сценарий зависит от твоих действий и сюжет меняется на твоих глазах. Так как аудитория ведёт себя всегда по-разному, каждое шоу получается уникальным и никогда не повторяется. Такие мероприятия рассчитаны на ограниченное число гостей.
Собственно «актерами» в таких шоу являются приглашенные звезды кино, телевизионных шоу («Голос», «Дэнс Революция», «Танцы на ТНТ» и др.) Как и в настоящей театральной постановке, здесь большое значение в имеют качество декораций, костюмов, реквизита. Например, для шоу «Бар, которого нет» используются дизайнерские костюмы от хедлайнера Mercedes-Benz Fashion Week Russia. Также используются современные технологии, например, 3D-mapping (или 3d-проекция). Это проекторы буквально оживляют интерактив на столах, стенах помещения для максимального погружения гостей в атмосферу.
Инверсивный театр что это
За последние три года мода на спектакли в особняках и городские бродилки в наушниках распространилась по всей стране. Проводим ревизию самых любопытных и неожиданных проявлений тенденции от Петербурга до Хабаровска.
Текст: Алексей Киселев, Оксана Ефременко, Максим Чуклинов, Inner Emigrant, Антон Хитров
5.12.18
Кто придумал: хореограф Мигель и продюсерские компании Journey Lab (Нью-Йорк, США) и YesBWork (Москва)
Место: особняк в Дашковом переулке, дом 5
Как это работает: классический образец иммерсивного спектакля, передающий привет знаменитому шоу «Sleep No More» команды Punchdrunk. На входе в особняк зрителям раздают маски и объясняют правила: актеров не трогать, не разговаривать, не снимать маску, не пользоваться телефонами; перемещаться по комнатам и этажам здания можно свободно. Актеры бегают всюду, мистически танцуют и периодически разыгрывают драматические сцены по мотивам пьесы Генрика Ибсена «Привидения». Особая отрада — само пространство: в комнатах и залах с ювелирной точностью воспроизведен европейский быт конца XIX века.
«Анна Каренина» (Казань)
Кто придумал: актриса и продюсер Диана Сафарова и фонд «Живой город»
Место: особняк Демидова (бывший ЗАГС), улица Мусы Джалиля, 7
Как это работает: почти так же, как в «Вернувшихся»: вы надеваете маску и принимаетесь шастать по комнатам и залам на двух этажах огромного здания бывшего ЗАГСа. В самом большом зале выстроен вокзал. В какой-то момент туда, дымясь, буквально въезжает поезд. Персонажи романа Льва Толстого одновременно по всему особняку занимаются своими делами согласно сюжету, много беседуют, играют в карты, едят и занимаются любовью (понарошку). Из ноу-хау — каждому герою соответствует свой запах.
«Другой город» (Петербург)
Кто придумал: режиссер Семен Александровский, Pop-up театр
Место: набережные рек и каналов Петербурга
Как это работает: на набережной Фонтанки вы надеваете наушники, предварительно выбрав маршрут: Амстердам, Париж или Венеция. Включаете плеер и следуете выданной в бумажном виде инструкции: куда идти, где притормозить, на что обратить внимание. В наушниках тем временем — звуки набережных того города, на который пал ваш выбор в начале. Поскольку звуки эти записаны на специальный бинауральный микрофон, неминуемо создается эффект присутствия одновременно в двух местах: в том, которое вы видите, и в том, которое слышите. А они, знаете ли, поразительным образом совпадают.
«Зеркало Карлоса Сантоса» (Москва)
Кто придумал: режиссер Талгат Баталов, драматург Максим Курочкин, продюсеры Евгений Кадомский и Павел Гизатулин
Место: мансардный этаж дома на Большой Дмитровке, дом 32, строение 1
Как это работает: на входе с вас возьмут расписку, что вы даете добровольное согласие примерно на все. Затем вы с другими зрителями соберетесь в уютной гостиной, где настоящий психотерапевт «настроит» вас на дальнейшее путешествие. Вы наденете маски и плащи и станете свидетелем ссоры родителей. Окажетесь за школьной партой. Или погрузитесь в офисный угар. Возможно, вас даже переедет поезд и ваше тело привезут в морг. Никто точно не скажет, что именно вы увидите в «Зеркале». Во многом потому, что спойлеры запрещены все той же распиской. Но гарантированно на выходе вас будет ждать роскошный ужин с хорошим вином, где вы сможете обсудить с авторами проекта и другими зрителями все, что пережили на этом «спектакле». И не только.
«Мария и я» (Хабаровск)
Кто придумал: режиссер Иван Куркин и художник Анна Мартыненко
Место: Хабаровский театр юного зрителя
Как это работает: специально для спектакля в театре выстроено множество небольших комнат, в которых представлены тексты графического романа Мигеля Гаярдо «Мария и я». Зритель переходит из одного пространства в другое по сигналу и оказывается в разных ситуациях из жизни 12-летней Марии с диагнозом «аутизм». На морском отдыхе, семейном ужине, в транспорте и так далее. Каждому предлагается увидеть мир глазами особенного подростка, попутно выполняя увлекательные задания. Например, надо выбрать подходящую для Марии футболку, определить меню на вечер или покопаться в том же песке на пляже, что и она. Создатели определили постановку как спектакль-контакт — контакт с другим сознанием, его индивидуальностью, какой бы причудливой она ни казалась.
«Неявные воздействия» (Москва)
Кто придумал: режиссер Всеволод Лисовский
Место: заранее неизвестно
Как это работает: зрители встречаются с артистами в условленном месте и отправляются бродить по городу. На пути могут попадаться любые локации: улица, метро, заброшенный дом, торговый центр и так далее; все это — трибуны для актеров, исполняющих самые разные тексты от стихов Серебряного века до философских трактатов. Группу возглавляет режиссер Лисовский с флагом, на котором изображен африканский зверь трубкозуб — герб проекта. Спектакль импровизационный, маршрут не известен ни зрителям, ни артистам и ни с какими инстанциями заранее не согласован, так что охранники или полицейские могут вмешаться в любой момент.
«Remote Moscow» (Москва)
Кто придумал: театральная компания Rimini Protokoll (Берлин, Германия) и продюсер Федор Елютин (Москва)
Место: московские улицы
Как это работает: пятьдесят зрителей собираются на Миусском кладбище, каждый получает наушники. В них приятный синтезированный голос говорит, в какую сторону идти, на что смотреть, что делать, о чем думать. Таким образом вся группа перемещается по Москве, наблюдая повседневную жизнь, которая благодаря дополненной аудиореальности преображается удивительным образом. К концу полуторачасового променада у каждого участника, как правило, возникает ряд вопросов типа «Так я личность или часть стада?», «Куда искусственный интеллект заведет человечество?» и «Какого черта, собственно, я все это время подчинялся какому-то несуществующему голосу?». Спектакль играется в теплое время года.
«Слушай Тобольск» (Тобольск)
Кто придумал: фестиваль «Территория», режиссер Галина Зальцман и драматург Екатерина Бондаренко
Место: улицы старого Тобольска
Как это работает: это тоже прогулка по городу в наушниках, только на этот раз главным объектом внимания становится не пространство, а время. Участники будто бы подслушивают телефонный разговор мужчины и женщины: они оба живут в Тобольске, но никак не могут встретиться. Дело в том, что они живут в разные времена. Пока они, меняя на ходу имена и даты, рассказывают свои истории, участники успевают неочевидными тропами обойти весь исторический центр города.
Кто придумал: театральная компания Ontroerend Goed (Антверпен, Бельгия), продюсерская компания «Импресарио» (Москва)
Место: универмаг «Цветной»
Как это работает: вы приходите к назначенному времени в назначенное место. В одиночестве. Вас деликатно встречают и провожают в секретную комнату, а точнее лабиринт с красными занавесами вместо стен. Там вы сами не заметите, как окажетесь в центре удивительного спектакля про вас (подробности рассказывать нельзя). В финале получасового трипа вам вручат компакт-диск; обязательно найдите возможность познакомиться с его содержимым: это самая главная часть спектакля.
«1000 шагов с Кириллом Серебренниковым» (Москва)
Кто придумал: журналист Михаил Зыгарь и продюсер Карен Шаинян
Место: окрестности Пречистенки и Остоженки
Как это работает: фактически это экскурсия в наушниках. Другое дело, что виртуальный экскурсовод — находящийся под домашним арестом режиссер Кирилл Серебренников. Он живет в этом районе города, и два часа в день ему разрешено прогуливаться по окрестностям. На время прогулок ему надевают на ногу отслеживающий перемещения браслет, поэтому участникам тура надевают на ноги нечто подобное. Прогулка длится полтора познавательных часа: вам рассказывают про замечательных людей от Булгакова и Есенина до Кропоткина и Шехтеля, живших в разное время на этих улицах, — едва ли не все они были судимы, арестованы, изгнаны из страны или убиты. Весной 2019 года создатели спектакля намерены запустить мобильное приложение — уже для индивидуальных туров.
Как зрители превратились в актеров и что из этого вышло: краткая история иммерсивного театра в России
Иммерсивный театр предлагает зрителям не просто наблюдать за игрой актеров, но активно включаться в действие. И хотя это название уже почти стало синонимом претенциозных коммерческих шоу, лучшие образцы жанра действительно открывают новое измерение с помощью разработок из области нейронаук, гейм-дизайна, исследования эмоций. Создатель телеграм-канала «пост/постдрама» Ольга Тараканова рассказывает, чем иммерсивный спектакль похож на компьютерную игру, как такие постановки помогают развивать эмпатию и почему после посещения некоторых из них может потребоваться помощь психолога.
Всего пять лет назад иммерсивные спектакли в России были сенсацией. Первым действом такого формата считается «Норманск» в Центре имени Вс. Мейерхольда, который поставил Юрий Квятковский (на днях он занял должность главного режиссера Росгосцирка, и этот факт говорит почти всё о том, какой путь прошел иммерсивный театр в нашей стране). В основу спектакля легла повесть братьев Стругацких «Гадкие лебеди», а по форме он напоминал работы компании Punchdrunk, лондонских пионеров иммерсивного театра.
«Норманск» шел на шести этажах ЦИМа. Сцена, офисные помещения, фойе, гардероб и другие пространства превратились в больницу, школу, квартиру, кабаре, охранный пост. Ходить везде нужно было в противомоскитной сетке. И главное — выбирать свой маршрут самостоятельно, никаких инструкций зрители не получали.
Через год иммерсивный театр переехал в московские особняки: «Черный русский» Максима Диденко шел в особняке Спиридонова, «Безликие» — в доме XIX века в переулке Дашкова. Потом бюджетные версии спектаклей стали делать в фестивальных лабораториях от Архангельска и Санкт-Петербурга до Челябинска и Тобольска, появились тематические фестивали.
А сейчас на запрос «иммерсивный театр» поисковики в первую очередь выдают ссылки на квесты, экскурсии по бункерам в метро и шоу с элементами бурлеска.
Это большое крушение надежд, которые связывали с новым типом театра, когда только узнали о нем. В чем состояли эти надежды? И всё-таки что такого особенного происходит в иммерсивных спектаклях?
Место действия
1. Двадцать человек в наушниках гуляют по городу. Действие начинается на кладбище, продолжается в метро и в церкви, заканчивается на крыше элитного торгового центра. Во время прогулки голос из наушников предлагает выполнить странные задания: позировать для фото без фотографа, танцевать балет на эскалаторе, играть в баскетбол без мяча. Одни участники группы с радостью включаются в игру, другие наблюдают — и все следят за реакцией прохожих. Это Remote Moscow от немецкой компании Rimini Protokoll — первый в России хит иммерсивного театра, — который появился в 2015 году и идет до сих пор. Впоследствии спектакли такого формата появились чуть ли не в каждом крупном городе, где тоже захотели по-новому пережить коллективную прогулку по центру.
2. В мрачном корпусе Московского энергетического института, где винтом закручивается пологий подъем, на стенах висят портреты серьезных физиков, а рядом ездит старый лифт, собирается то ли похоронная, то ли фестивальная процессия. Актеры в костюмах ростовых кукол везут наверх гигантские лампочки и другие приборы, сделанные из цветов и гирлянд. На последнем этаже хор исполняет положенные на музыку инструкции по обходу помещений университета и воспоминания сотрудников о работе в подвалах, об авариях, повлекших за собой человеческие жертвы. Это «ГЭС-2 Опера», ее поставил Всеволод Лисовский для фонда V-A-C.
3. Заводские краны в мартеновском цеху Выксунского металлургического завода лязгают, переносят объекты с места на место, запускают конвейер — всё это под аккомпанемент человеческих голосов. Вместо стали, которую раньше переплавляли на заводе, — толпа зрителей; они движутся по маршруту металла. Это «Страсти по Мартену», или церемония прощания с последним в Европе заводом такого типа (технология устарела и считается вредной для окружающей среды). Проект придумали Анна Абалихина, Алексей Сысоев, Ксения Перетрухина и Юрий Муравицкий для фестиваля «Арт-овраг» в городе Выкса под Нижним Новгородом.
Читайте также
Чаще всего иммерсивными именуют спектакли, которые идут не в театре. Поле, ландшафт, деревня, дом, часовня, конюшня, вокзал, заброшенное здание, город — так называются главы в разделе «Места» из книги Site-Specific Performance Майка Пирсона, одного из самых известных режиссеров и теоретиков театра в нетеатральных пространствах.
Строго говоря, не все спектакли, которые выходят за пределы сцены, можно назвать именно иммерсивными. Принято выделять еще променад-театр и сайт-специфик :
Иногда в полях или подвалах строят вполне привычную сцену, перед которой сидит публика. Но, как правило, пространство всё же играет особую роль в иммерсивных спектаклях.
Поэтому приемы и аналитические категории, которые родом из сайт-специфического искусства, применимы и здесь. «Site-determined, site-oriented, site-referenced, site-conscious, site-responsive, site-related», — перечисляет историк искусства Мивон Квон термины, которые встречаются в арт-критике наряду с «сайт-спецификом».
Может быть интересно
«Определенный местом, ориентированный на место, отсылающий к месту, внимательный к месту, откликающийся на место» — на русском эти выражения звучат несколько шизофренично. Но вот три термина, которые описывают действительно важные грани сайт-специфического театра:
Логистика передвижений и нарратив
1. Зрители приходят в театр, а попадают в музей — причем в краеведческий. «Музей инопланетного вторжения» — проект «Театра взаимных действий». Спектакль представляет собой путешествие по музею, экспозиция которого посвящена вымышленному событию: однажды под Томском приземлились пришельцы, а местный университет запретил ученым общаться с ними. В одной комнате — манекены ученых и аудиокассеты с их интервью, в другой — что-то вроде панорамы местности, в третьей показывают будто на скорую руку смонтированный ролик об экспедиции. Группу зрителей ведут двое экскурсоводов, попеременно рассказывая свои истории и давая немного времени на самостоятельный осмотр.
2. По принципу музея устроен и другой спектакль «Театра взаимных действий» — «Правдивая и полная история Джека Потрошителя». Здесь пять комнат, в нескольких есть перформеры: они распаковывают коробки с уликами, которые (не) помогают установить личность загадочного преступника, проводят показ жестокого кукольного спектакля-драки, предлагают сыграть в «Мафию». Также во всех пространствах есть экспонаты, которые можно трогать и изучать: книги, фотоальбомы, распечатки статей.
Спектакли ТВД часто называют образцовыми подростковыми спектаклями — на них действительно никогда не скучно и в то же время всё понятно.
3. В слегка отремонтированной питерской коммуналке с тусклыми цветными лампочками зрителей встречают парень с гитарой и книжкой стихов, участницы и участники оркестра кухонных инструментов, несколько аккордеонов и несколько человек, которые не умеют на них играть. Спектакль «Квартира. Разговоры» поставили режиссер Борис Павлович и продюсер Ника Пархомовская по произведениям и дневникам обэриутов вместе с подопечными инклюзивного центра «Антон тут рядом». На два часа, что идет спектакль, зрители попадают в мир, где общаются как-то не так, как обычно, но с искренним удовольствием и теплотой — и едва ли такой контакт возможен между сценой и зрительным залом.
Словарь сайт-специфического искусства акцентирует наше внимание на том, как спектакль взаимодействует с окружающим пространством. Но не менее важно, как это пространство устроено внутри и как оно разворачивается перед зрителями во времени. Исследовательница Барбара Гронау выделяет три типа организации иммерсивных пространств:
Логистика определяет и способ, которым в спектакле будет рассказана история, — как ни странно, в иммерсивном театре часто рассказывают истории. Но сюжет обычно сконструирован не линейно, а более сложно, примерно как в компьютерных играх. Поэтому исследователь Генри Дженкинс предлагает говорить о «нарративных архитектурах» — и выделяет четыре их типа:
Но бывает, что в иммерсивных спектаклях вовсе нет нарратива — авторы больше хотят, чтобы у зрителей появился новый чувственный опыт. Так происходит, например, в «Квартире», но бывают и другие похожие стратегии. Их точно описывает исследовательница Клер Бишоп в своей классификации арт-инсталляций:
Но прежде чем поговорить о них, давайте рассмотрим еще один вид иммерсивных спектаклей, сфокусированных на чувственном опыте.
Виртуальная реальность
«Замена тела»: человек видит глазами другого человека и чувствует себя так, будто он и есть этот другой; на голову зрителя надет VR-шлем, куда транслируется изображение с камеры на голове перформера, перформер имитирует все движения зрителя. «Обмен телами»: на обоих участниках и VR-шлемы, и камера, изображение с камеры одного передается в шлем другого, и наоборот. Объединение BeAnotherLab прокатывает перформанс The Machine To Be Another в локальных сообществах, среди мигрантов, а также среди людей с инвалидностью. В России таких впечатляющих примеров VR-театра пока нет.
Читайте также
С помощью VR-экспириенсов мы можем изменять или расширять наш umwelt, а как минимум почувствовать, что umwelt и umgebung не тождественны.
Но почему это возможно, если наши реальные тела всё-таки остаются неизменными, а только обретают виртуальных двойников?
Ярвис рассказывает о нескольких типах телесных иллюзий, которые сейчас изучают нейронауки:
По мнению Ярвиса, VR-театр позволяет хоть частично реализовать давнюю фантазию человека об обмене телами и развивает эмпатию, помещая зрителей в тела другого гендера, цвета кожи или даже биологического вида.
Роль зрителей
В спектакле «Груз 300» одноименного акционистского театрального проекта зрителям предлагают сыграть в игру «Шавка»: все собираются в круг, в центр которого по очереди выходят пары — командир и подчиненный. Командир должен давать подчиненному унизительные задания, а тот — выполнять их. Спектакль рассказывает о пытках в российских тюрьмах, перед «Шавкой» актеры разыгрывают несколько документальных сцен, но главное — игра. Одни зрители легко включаются в эту систему насилия, которая существует не только тюрьмах, но и в некоторых российских дворах. Другие пытаются сопротивляться, некоторые даже демонстративно уходят — правда, команда спектакля часто пытается помешать им, иногда завязываются драки или летят на пол бутылки. В соседней комнате участников ждет психолог — кто всё-таки смог уйти, тот, если нужно, получает бесплатную помощь. В третьей части спектакля происходит обсуждение.
Если зрители могут включаться в разговоры и действия в спектакле, то в нем нельзя использовать только те сценарии, которые драматурги написали заранее, а актеры выучили наизусть. Приходится заимствовать техники из жанров, в которых давно разрабатывают интерактивность.
Так, в пособии по созданию сценариев для иммерсивных спектаклей Нандита Дайнеш рассказывает, что изучила пять форм интерактивных скриптов:
Но больше всего ей помогло обращение к LARP — ролевым играм живого действия. LARP’ы особенно распространены в среде реконструкторов, толкиенистов, в закрытых субкультурных сообществах. Но последнее время они проникают и в искусство.
Читайте также
LARP предполагает, что ролевая игра проходит в физическом пространстве и может тянуться долго, до нескольких дней. Организаторы продумывают материальную сторону игры, задействуют разные каналы восприятия. Игроки перевоплощаются в персонажей, общаются друг с другом от их имени, но, как правило, в строго заданных рамках.
В целом сценарии для LARP’ов делятся на три части: подготовительные инструкции, фрагменты для игры и протоколы так называемого дебрифинга — коллективного осмысления того, что случилось за время игры, уже не от лица персонажей, а от собственного лица.
На этой основе Дайнеш выделяет семь разделов, из которых может состоять пьеса для иммерсивного спектакля:
Еще один протокол, особенно подробно разработанный в LARP-культуре, — это протокол зрительского согласия. Перед игрой участникам часто задают вопросы, по которым нужно прийти к единому мнению:
Зрителям иммерсивных спектаклей тоже часто предлагают подписать до начала действия соглашение, в котором рассказывается, что с ними может произойти. Но иногда художники идут на риск и не предупреждают зрителей — о том, допустимо ли это, ведутся споры.
С одной стороны, такие жесты провоцируют громкие публичные дискуссии, но, с другой стороны, это может привести к тому, что зрителям понадобится психологическая помощь.
Парадокс о зрителе
В целом главная особенность иммерсивных спектаклей — зрительская активность (или включенность, погруженность) и количество выборов, которые зрителям приходится совершать. Это и выбор, куда пойти, и выбор, насколько подробно изучать пространство и историю, и выбор, как действовать по отношению к другим зрителям и актерам. Вторая особенность — интенсивность опыта: он сильнее, если зрители становятся активными участниками действия.
Когда жанр только зарождался, казалось, что сочетание этих свойств гарантирует: если спектакль иммерсивный, то он ближе к демократической утопии и свободе, чем любой спектакль на сцене. Но вот, например, анонс иммерсивного шоу театра Crave под названием What Women Want (2019 год): «Каждый номер открывает новые грани притягательных женских образов и вовлекает зрителя в исследование женственности и сексуальности в контексте современной повседневности через призму мужского взгляда». А вот что говорит Федор Елютин, продюсер и глава компании «Импресарио», которая уже несколько лет возит в Россию громкие зарубежные иммерсивные спектакли, в том числе Remote X: «Если я называю событие „спектаклем“, то могу продавать на него билеты за пять тысяч рублей. На „экскурсию“ — не могу».
Иначе говоря, идея иммерсивного театра оказалась подходящей и для коммерческих шоу, которые далеки от искусства. Поэтому сейчас этот лейбл уже не вызывает восторгов и мало что гарантирует.
Скорее, иммерсивные спектакли стали нормой, одной из привычных форм, в которых существует современный театр.
И на этом фоне интересно смотреть, как развиваются новые театральные формы. С одной стороны, театр снова открывает, что интересно рассказанная и убедительно разыгранная актерами вымышленная история может смотреться более свежо и современно, чем иммерсивный спектакль с фрагментарным нарративом. «Нам не хватает театра, который говорит на доступном языке, театра, адресованного всем, кто подписан на Netflix, а не только поклонникам современной режиссуры. Не хватает реалистического театра — умного и живого, а не старомодного и поверхностного», — говорят кураторы «фабрики нарративного театра» под названием «Дисциплина», которая будет идти весь год.
С другой — театр сейчас фокусируется на том, как взаимодействуют не только перформеры со зрителями, но и создатели спектакля между собой: как принимают решения, кто становится лидером, можно ли обойтись без лидеров вовсе. Может быть, самый интересный опыт, который можно сейчас получить в театре и который пока еще нельзя получить в индустрии шоу и квестов, — это открытые репетиции и обсуждения горизонтальных команд, которые теперь тоже проводятся под лейблом спектаклей. Пересказать их, в общем-то, просто: люди ругаются, спорят, кричат, например выбирая название для своего коллектива. Не то чтобы споров и ссор не хватало в реальности — но рамка театра заставляет смотреть на них по-новому, и это тоже своего рода иммерсивность.
Наконец, появляются лаборатории, в которых посетителям предлагается включиться в практику, в исследование художника, а не смотреть готовый продукт, иммерсивный или нет. Так, в лаборатории «Шесть квадратных метров» танц-художники ведут трехчасовые движенческие занятия, на которых делают необычных медитации, «знакомятся со своим телом», поют караоке, изучают маскулинность и феминность.
Можно вспомнить и одну идею известного современного философа Жака Рансьера: разве публика в обычном театральном зале пассивно потребляет иллюзию? Любая встреча с искусством — это коммуникация, а коммуникация — это активный процесс, «путешествие в лесу знаков», как пишет Рансьер. А значит, нет такой уж принципиальной разницы между зрителями иммерсивных спектаклей и всех остальных.