иран с чем ассоциируется
«Пока не было этих бородатых, жили как европейцы» Иранцы пьют водку и ругают исламскую власть, пока никто не видит
Фото: Morteza Nikoubazl / Reuters
Современный Иран называется Исламской Республикой и внешне предстает вполне скромной и богобоязненной страной. Между тем далеко не все жители страны три раза в день молятся, повернувшись лицом к Мекке, и воздерживаются от алкоголя, как то предписывают исламские догматы. Корреспондент «Ленты.ру» рассказывает о жизни образованных иранцев, вынужденных мириться с властью религиозного большинства, которое, впрочем, вполне терпимо к их нравам.
Ярко накрашенные женщины в очень коротких юбках сидели за праздничным столом, на котором стояла и водка, и другой алкоголь. Они смеялись и разговаривали с мужчинами.
Я был в гостях в семье Салима, университетского преподавателя из Тегерана. Памятуя о предыдущих путешествиях по исламским странам, я удивился: как же так, женщины сидят за столом вместе с нами! И я сразу же получил решительную отповедь от жены Салима, интеллигентной дамы средних лет: «Мы нормальные цивилизованные люди! До того как власть захватили эти бородатые, жили так же, как европейцы. Да, теперь они заставляют нас ходить в платках и накидках на улицах, но, к счастью, до квартир пока не добрались!»
Но, как выяснилось, бородачи добрались и до квартир. Хозяин дома, прежде чем налить мне водки, осторожно поинтересовался, не живут ли со мной в гостинице подозрительные люди, не донесут ли полиции, учуяв запах спиртного. Я решил не искушать судьбу и подождать с выпивкой до Москвы.
Поначалу я счел Салима своего рода белой вороной, однако, посещая дома других образованных иранцев, пришел к выводу: большинство представителей среднего класса в больших городах — правоверные мусульмане не более чем, например, обычные москвичи. Оказалось, что все они ненавидят нынешний режим, а святой для шиитов город Кум, откуда и началась исламская революция, неизменно называют «муллоградом».
Правда, я говорил только по-английски и общался в основном с образованными иранцами. Мои знакомые с грустью признавали, что «людей базара» и крестьян «режим мулл» вполне устраивает.
В отличие от советской Средней Азии, где были секуляризированы все слои населения, в Иране образовался чудовищный мировоззренческий разрыв между образованным прозападным средним классом и традиционным обществом, живущим по практически средневековым нормам. Именно они и стали основной силой Исламской революции 1979 года, успешно бросившей вызов ускоренной вестернизации страны.
Эхо Советов
Умонастроения местной интеллигенции напомнили мне о богеме позднесоветской России, которая жила в двух параллельных мирах: на улицах и на работе — коммунистические лозунги, а дома — запрещенный Солженицын, радио «Свобода» из приемника и бесконечные кухонные разговоры о «проклятой советской власти».
Фото: Ahmed Saad / Reuters
Сходство с коммунистическим режимом было и чисто визуальным: так, на городских улицах отсутствовала реклама, а после 11 вечера закрывались все рестораны, город вымирал. В СССР всюду висели коммунистические лозунги, а в Иране — плакаты «Как правильно одеваться женщине» и агитки, разъясняющие злобную сущность «государства шайтана» США.
Так же, как и в Стране Советов, иностранцы вызывали неподдельный интерес у местных жителей. Меня останавливали люди на улицах — им просто хотелось поговорить с чужеземцем.
Мы вас терпим
Иранский режим, конечно же, мягче советского: жители Исламской Республики могут путешествовать за границу (лично видел, как, оказавшись «за бугром», иранские женщины первым делом срывали ненавистные платки), многие молодые люди учатся за рубежом (даже в ненавистной «стране шайтана»).
Но даже те, кто не выезжал из страны, отнюдь не живут за «железным занавесом»: благодаря интернету и спутниковым тарелкам они прекрасно осведомлены о жизни в остальном мире.
Кстати, иранский режим мягок и по сравнению со многими соседними арабскими странами: например, с Саудовской Аравией. В Иране женщины носят лишь платок, а не паранджу, да и одежда у них вполне современная.
Женщины могут передвигаться по улицам без сопровождения мужчин, водить машину и даже курить (правда, только в больших городах). Вполне терпимо иранские власти относятся и к христианам. Так, во многих городах страны есть армянские кварталы, где носить хиджаб необязательно. В исламской республике множество армянских церквей, а для религиозных нужд армянам разрешается делать вино. Есть в Иране и православные русские церкви (после Октябрьской революции в страну бежало много славян).
Интересно, что Иран отнюдь не производит впечатления страны третьего мира: великолепные дороги, добротные современные дома, чистые улицы. Например, среднеазиатские республики (пожалуй, за исключением Казахстана) выглядят куда беднее и провинциальнее.
Однако суровые нравы местных властей дают о себе знать. Вот, например, рассказ русского инженера, гражданина Ирана: «Как-то мой двенадцатилетний сын пошел вслед за соседской девочкой-ровесницей. Он не хотел ничего плохого, просто шел за ней, сам толком не понимая зачем. Но родители девочки пожаловались в полицию. Меня пригласили в участок. Начальник полиции сказал, что по закону моего сына должны побить палками, однако позвоночник у ребенка слабый и вполне может сломаться. Полицейский выдержал многозначительную паузу: «Но мы добрые и прощаем вашего сына!». Этот рефрен — «мы добрые» — нам приходится слышать постоянно. То есть иранские власти не требуют, чтобы мы жили по законам ислама, но как бы намекают, что делают нам одолжение».
Новая сила
Символом нынешних «новогодних» протестов в Иране стало фото молодой девушки с обнаженной головой, поднявшей ненавистный платок на палке.
Скорее всего, эта девушка принадлежит как раз к среднему классу. Именно такие граждане были главной движущей силой так называемой «зеленой революции» 2009 года, поднявшейся из-за сомнений в честности президентских выборов после победы консерватора Махмуда Ахмадинежада.
Сторонники условного «либерала» Мир-Хосейна Мусави посчитали выборы сфальсифицированными и вышли на улицы под лозунгами вроде «Смерть диктатору». Волнения были жестоко подавлены полицией. В отличие от событий девятилетней давности, на этот раз в протестах участвуют не только образованные жители городов, но и рабочая молодежь с окраин.
Беспорядки в Тегеране 30 декабря 2017 года
Это меняет всю картину: средний класс немногочислен и не может быть серьезной угрозой режиму. Недовольство среди молодежи, составляющей половину населения, куда опаснее. Нынешние демонстрации начались после поднятия цен на куриные яйца, и поначалу протестующие выдвигали чисто экономические требования. Потом, однако, появились и политические: например, о прекращении финансирования бесконечных войн на Ближнем Востоке.
Интересно, что многие представители среднего класса, участвовавшие в событиях 2009 года, к нынешним волнениям относятся осторожно. «Конечно же, мы за реформы, но сейчас мы опасаемся, как бы демонстрации не обернулись кровавым хаосом. Многие из тех, кто сегодня вышли на демонстрации, совсем не похожи на сторонников демократии», — писали мне некоторые иранские знакомые.
Кроме того, первые акции неповиновения, по некоторым данным, были инспирированы крайне консервативными силами. Ходят слухи, что по обвинению в организации беспорядков арестован бывший президент Ахмадинежад.
«Пока лучше молчать!»
Тегеран уже заявил, что беспорядки организованы зарубежными «доброжелателями», и возложил вину не только на Белый дом, но и на живущих за границей иранцев, в первую очередь американских.
В американском городе Сан-Диего, где я сейчас живу, есть мощная иранская диаспора: построен иранский культурный центр, работает несколько иранских магазинов и ресторанов. Увы, мои попытки поговорить с местными иранцами закончились полным провалом. В культурном центре мне сказали, что у них твердое правило — не касаться политики: «Если вас интересует культура, традиции страны, то мы готовы ответить на ваши вопросы».
Акции в поддержку «Зеленой революции» 2009 года проходили и за пределами Ирана, в том числе в США
Не повезло мне и в иранском кафе и в магазинах. Типичные ответы людей были такими: «Я ничего не знаю. Все мои родственники уже тоже в США». У меня создалось впечатление, что люди попросту боятся говорить о событиях на родине. Это косвенно подтвердил пожилой перс: «В Иране сейчас все очень непонятно, а у многих из нас там родственники, друзья — мы боимся за них. Нет, пока лучше молчать!»
Привычный язык силы
Иранские власти уже заявили, что «вместе с народом» подавили беспорядки. Однако нет никакой уверенности, что они не повторятся. Как показывает опыт последних событий на Ближнем Востоке, смута в авторитарных и тоталитарных странах нередко оборачивается этноконфессиональными (Сирия, Ирак) или межплеменными (Ливия) междоусобицами. Многонациональный и межконфессиональный Иран (кроме шиитов здесь живут сунниты — курды и арабы) вполне вписывается в этот сценарий.
Так, на севере страны компактно проживают азербайджанцы, составляющие около 20 процентов населения, на западе — курды (10 процентов), а на юге — белуджи и арабы. Нынешние волнения уже охватили Иранский Курдистан, среди демонстрантов были замечены члены арабских и белуджских сепаратистских организаций.
Сторонники исламской революции, 1979 год
Фото: Public Domain / Wikimedia
Впрочем, дело не только в угрозе дробления государства. Наивно думать, что в случае падения «режима мулл» страна тотчас же станет демократическим государством.
Глядя на кадры уличных беспорядков, я вспоминаю примечательную встречу в горах под Тегераном. Однажды в священный для мусульман месяц Рамадан (когда правоверным от восхода до заката солнца запрещено есть и пить) на горной тропе я застал девушку с парнем, перекусывающих у костра. Молодые люди предложили мне лепешку с шашлыком и стаканчик крепкого душистого чая. Услышав мой английский, парень сразу определил, что я из России. Как выяснилось, он учился в американском университете, и среди студентов у него было много русских друзей.
По его словам, сделать Иран европейской страной, превратить Тегеран в «Париж Востока», как мечтал шах, невозможно. «У нас еще долгие годы будут понимать только язык силы», — с горечью сказал бывший американский студент.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Культура
Стереотипы об Иране: правда и вымысел
Иран — арабская страна, где идет война и живут террористы
В Иране, конечно, живут арабы, однако они составляют не более двух процентов населения страны. В основном арабский этнос распространен на юге страны: на побережье Персидского залива, в провинциях Фарс и Хузестан. Остальные 98 процентов — это персы, азербайджанцы, курды, а еще туркмены, бахтиары, кашкайцы, белуджи, талыши, луры, армяне и многие другие народности. Каждый со своими традициями и языками.
Что насчет террористов? Мэрилендский университет США проанализировал более 125 тысяч террористических атак в мире и составил рейтинг стран по уровню терроризма. В рейтинге на 2016 год первые места заняли Ирак, Афганистан, Нигерия, Пакистан и Сирия. Россия оказалась на 30 месте, США — на 36, а Иран — на 47. Всего в рейтинге 130 стран.
Загадочные женщины, закутанные в черные хиджабы
Правда, да не совсем. Русские считают, что в иранских женщинах царит какая-то загадка. Восточные красавицы с манящими глазами, но с головы до ног спрятанные под темными паранджами. Но не все красавицы Ирана укутаны в темные покрывала.
Начнем с того, что такое хиджаб. В западных странах ошибочно считают, что это черное одеяние, превращающее женщину в палатку и нарушающее ее права и свободу. В то время как на самом деле он представляет собой не отдельный вид одежды, а свод правил, по которым должна одеваться мусульманка. Кстати, многие соблюдают его по собственному желанию.
Длинное покрывало, скрывающее женский силуэт, но оставляющее открытым лицо, называется чадрой (перс. «чадор»). Чадра распространена в Иране, особенно среди взрослых женщин. Ее принято надевать в мечети и в любых других святых местах, а также в государственных учреждениях, университетах и на официальных мероприятиях. Обычно женщины обходятся и другим видом хиджаба, который покрывает только голову, плечи, большую часть груди и называется макнаэ. Безусловно, предпочтительна одежда темных тонов.
Что касается обычных встреч с друзьями и прогулок по городу, то вы увидите настоящее разнообразие цветов, стилей и платков. Многие девушки натягивают шаль только на половину головы или заправляют ее за уши. А ветер то и дело сдувает их, обнажая густую темную копну волос.
Страна нефти, газа, ковров и сухофруктов
Правда. Этого добра навалом. Ирану принадлежит около десяти процентов мирового запаса нефти и около шестнадцати процентов природного газа. Кроме того, Иран производит треть ковров ручной работы, продаваемых по всему миру, и экспортирует огромное количество фруктов и сухофруктов, орехов и икры. Конечно, санкции связывают страну по рукам и ногам и делают ее далеко не богатой. Однако от голода, как могут некоторые себе представить, здесь не умирают.
Жаркое солнце и райские сады
Географическое расположение Ирана уникально. Здесь можно найти и две равнинные пустыни, и горные массивы с самым высоким вулканом в стране Демавендом (5610 метров над уровнем моря), и даже лесные массивы на севере страны. Среднегодовая температура в Иране около +20 градусов по Цельсию. На западе страны климат схож со средиземноморским. На юге температура воздуха достигает +50 градусов. Что же касается горных цепей Эльбурса и Загроса, им свойствен сухой и безводный климат.
Из-за такого климатического разнообразия Иран считают страной четырех сезонов. В одно и то же время, но в разных районах можно увидеть все времена года. Зимой в Тегеране удастся покататься на лыжах, а на острове Кише поплескаться в Персидском заливе.
Иран в России считают пустыней, а он прославился на весь мир своими уникальными садами, которые внесены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Стиль и традиции их оформления повлияли на устройство садов в Испании и Индии, а ирригационная система, которая использовалась для озеленения тысячи лет назад, потрясает до сих пор.
Строгая мусульманская страна с красивыми мечетями
Русские думают об Иране как о закрытой и мрачной религиозной стране со строгими правилами. Слишком много запретов и сексизма. Что там делать? Ни позагорать на пляже, ни рюмку горячительного выпить. Но при этом люди считают, что в стране много красивых мечетей.
Иран — действительно страна, в которой религия занимает важное место, она же считается неотъемлемой частью политической системы страны и порождает строгие правила. Но от иностранцев в Иране не будут требовать их полного выполнения. Здесь любят туристов и ждут, что те в ответ будут вежливо относиться к персидским традициям.
Безусловно, мечети в Иране великолепные. Завораживающая мозаика, ослепляющие стеклянные изразцы, мягкие персидские ковры — в мечети можно просидеть весь день, наслаждаясь красотой и уютом. Здесь можно переждать полуденный зной и духоту, а можно остаться на ночь, если вдруг негде переночевать. Главное правило — вести себя уважительно к святому месту и не фотографировать молящихся людей.
А с чем еще ассоциируется Иран?
Иран считают другим миром, совсем не похожим на наш. Далекий, закрытый, труднодоступный мир, где не пляшут под дудку США, где специи — смысл еды, а «торговаться» — смысл покупки. Мир, где когда-то существовал зороастризм, а сегодня ведут речи об атомной политике. В России слишком противоречивое мнение об Иране: в голове одновременно всплывают религиозные фанатики, навеянные СМИ, и отрывки из стихотворений Омара Хайяма.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
11 персидских слов, помогающих понять иранскую культуру
Почему иранцы не выносят сор из избы и ласково называют друг друга луной, а не солнцем, кто такие шахиды на самом деле, как готовить хорешты и правильно вести себя на рынке
1. آبرو (āberu)
Честь, достоинство, доброе имя, репутация
Старейшины просят Ормузда простить его сына Хосрова. Миниатюра из манускрипта с поэмой «Хосров и Ширин» Низами Гянджеви. The British Library
Āberu считается одним из ключевых концептов иранской культуры. Он охватывает такие понятия, как честь и достоинство, доброе имя, репутация, престиж, и распространяется на все сферы жизни: частную, общественную, профессиональную.
Āberu может быть наделен как отдельный человек, так и семья или иная группа людей: жители одного населенного пункта, болельщики одной команды, целая нация. Задача достойного человека, обладающего āberu, — оберегать и поддерживать свой личный престиж (демонстрируя окружающим самоуважение) и одновременно престиж своей группы. «Забрать у āberu» (āberu-ye kas-i-rā bordan) значит опозорить его; человек, лишенный āberu (bī-āberu), — подлец, тот, у кого отсутствует чувство самоуважения.
Āberu человека — это то, что о его поведении думает общественность, поэтому иранцев так заботит необходимость соответствовать ожиданиям окружающих. Нельзя «выносить сор из избы», не уметь постоять за себя, оставить без ответа оскорбление или колкость в свой адрес, не сдержать слово, выглядеть слабым, просить чужака об одолжении. К примеру, малоимущая семья постарается тепло принять и хорошо угостить гостей на собственные деньги: подобное радушие может тяжело ударить по семейному бюджету, но зато у соседей и дальних родственников не создастся впечатление, что эти люди в нуждаются и заслуживают сочувствия. Окружающим рекомендуется проявлять уважение к чужому āberu: не напоминать об оказанной услуге, чтобы не заставлять человека чувствовать себя обязанным; не клеветать и не распространять слухи, которые могут повредить чужой репутации. Чтобы сохранять āberu, нужно соблюдать и поддерживать традиции, сложившиеся в обществе.
Необходимость сохранять достоинство и доброе имя — не только общественный, но и религиозный долг: согласно Корану, Господь наделил человека достоинством и тем самым возвысил его над другими своими творениями. В ситуации, когда человек оказывается перед выбором между достоинством и жизнью, ислам велит выбрать первое, ведь человек, лишенный достоинства, не сможет оправдаться ни перед людьми, ни перед Богом.
2. تعارف (taʻārof)
Общепринятые неписаные правила вежливости, этикет
Мир Сеид Али. Миниатюра к «Хамсе» Низами Гянджеви. Около 1540 года The British Museum
Приглашение в гости от малознакомого человека, предложение разделить трапезу, стремление пропустить собеседника вперед, отказ принимать плату за товар, упоминание о себе в скромной форме и почтительное обращение к собеседнику — первые проявления taʻārof, с которыми сталкиваются иностранцы в Иране. При этом далеко не всегда любезное предложение соответствует истинному намерению человека, от которого оно исходит.
Носителям других культур такое поведение часто может показаться фальшивым. Чтобы избегать недопонимания, следует помнить, что основная функция taʻārof — не сообщить о своих истинных намерениях, а сохранить лицо и позволить собеседнику сделать то же. Персидская культура диктует необходимость выказывать уважение собеседнику, быть щедрым, внимательным и предупредительным, радушным и гостеприимным, не выглядеть чванливым и самодовольным. Человек выражает готовность проявить одно из этих качеств, произнося соответствующие фразы. Его собеседник в ряде ответных фраз дает понять, что ценит эти намерения, но не желает навязываться и доставлять неудобства, — ведь не вовремя принятое предложение будет расценено как наглость и недостаток культуры и воспитания.
Торг продолжается до тех пор, пока стороны не остановятся на оптимальном решении: низший по статусу дождется, пока старший пройдет в дверь первым; покупатель будет настаивать, чтобы продавец взял деньги, пока тот не согласится; человека, предлагающего свой напиток всем за столом, поблагодарят, но предложение всерьез не воспримут.
3. فضل فروشی (fazl-foruši)
Нарочитая демонстрация собственной образованности; буквально — «продажа познаний, мудрости»
Персидская миниатюра на шелке с изображением сцены на рынке. Дата неизвестна LiveAuctioneers
Слова «продажа кокетства», «продажа кокетливых взглядов» или «продажа красоты» описывают поведение красавца (или красавицы), знающего о своей привлекательности и охотно пускающего в ход свои чары. «Продажа себя» — это когда человек рисуется, выставляет себя напоказ. «Продажей отговорок» занимается хитрец в попытках найти оправдание своему неприглядному поступку, а «продажей тонких мыслей» — человек, чья речь богата изящными иносказаниями. Аналогом таких конструкций в русском языке можно считать ироничное выражение «торговать лицом».
Метафоры, связанные с торговлей и процессом ценообразования, близки иранцу, в чьей стране центром общественной жизни традиционно был именно базар. О горделивом красавце, шествующем по базару, средневековый поэт скажет, что его улыбка так сладка, что во всем городе сахар теперь идет за бесценок, а вот терпение и выдержка подорожали необычайно. В терминах ведения торговых дел могли описываться и взаимоотношения человека с Богом: так, слово moʻāmele, или moʻāmelat, в первом значении — «торговая операция», у персоязычных суфиев означает соблюдение предписанных шариатом правил и ритуалов.
4. تار و پود (tār-o pud)
Суть, сущность, естество; буквально — «основа и уток» Уток — поперечная (горизонтальная) система направления параллельных друг другу нитей в ткани, располагающихся под прямым углом к системе основы и проходящих от одной кромки ткани до другой.
Фрагмент ковра с изображением застольной сцены. Иран, вторая половина XVI века Шелк, хлопок, шерсть. The Metropolitan Museum of Art
Одна из первых ассоциаций с Ираном — это ковры. Персидские ковры ручной работы с давних пор ценятся в Европе, их изображения можно найти на полотнах Рубенса и Ван Дейка. Шелковые ковры с затейливыми узорами ткали как в шахских мастерских во многих городах центральной и северной части Ирана, так и на дому. Шерстяные килимы Килим — безворсовый двусторонний ковер ручной работы. делают девушки из кочевых племен. Узор на ковре может быть орнаментом, традиционным для того или иного региона или племени, — а может, например, воспроизводить в миниатюре образ райского сада или рассказывать историю из жизни своего создателя. Зачастую ковер, собственноручно сотканный девушкой, входил в ее приданое, а после замужества ковроткачество могло служить для женщины способом приработка. Ковроткацкие станки были, а и остаются привычным предметом домашнего обихода.
Неудивительно, что термины, связанные с ковроткачеством, проникли в бытовой персидский язык. Tār-o pud, буквально «основа и уток», — стертая метафора персидского языка, также пришедшая из ковроткачества. «Основа и уток» — это все человеческое существо, его естество, суть, сущность. Часто слово tār-o pud можно встретить в стихотворениях и песнях, посвященных любви к родине: «Мое естество (tār-o pud) — Иран, все мое существо — Иран. Я в чужом краю, а кибла, в сторону которой я склоняюсь в молитве, — Иран». Иранский поэт Абулькасим Лахути, вторую половину жизни проведший в СССР, так писал об Иране: «Память о тебе воткана в мое естество, Родина, о Родина!»
5. غیرت (qeyrat)
Ревность, гнев, самолюбие, чувство чести и достоинства, готовность оберегать и защищать
Шкатулка с изображением застигнутых мужем любовников. Династия Каджаров. Конец XIX века University Research Gallery, Harvard Art Museums
Qeyrat — эмоциональное состояние, в котором оказывается человек, осознавший необходимость защищать свои честь и достоинство — или честь и достоинство тех, к кому он привязан, за кого несет ответственность. В иранской культуре прочно укоренено представление о том, что глава семьи должен с гневом и негодованием воспринимать любое, даже гипотетическое посягательство на безопасность, благополучие или честь своих домочадцев, ведь любое изменение в их статусе немедленно скажется и на его репутации, а неспособность позаботиться о тех, за кого он в ответе, вызовет презрение у окружающих.
Мужчина, не позволяющий своей жене или сестре вызывающе одеваться или общаться с посторонними мужчинами, поступает так, руководствуясь qeyrat, поэтому для перевода этого понятия на русский язык часто используется слово «ревность». Однако qeyrat может обладать любой человек: жена по отношению к мужу, ребенок по отношению к любимой игрушке, патриот по отношению к своей стране и всему, что с ней связано. В представлении последователей мусульманского мистицизма qeyrat присущ и Богу, который не терпит, чтобы Его рабы отвлекались от служения Ему.
6. شهادت (šahādat)
Мученическая или героическая смерть
Особое отношение к мученической смерти в целом характерно для иранской культуры, корни его следует искать в шиизме (представители этого направления ислама составляют подавляющее большинство населения страны, иснаашаритский шиизм — государственная религия Ирана) и в доисламских религиозных культах. «Главой шахидов» традиционно именуется внук пророка Мухаммада и третий шиитский имам, Хусейн ибн ʻАли. Он и небольшая группа его сторонников погибли от рук политических противников в битве при Кербеле в десятый день месяца мухаррама 61 года по лунной хиджре (10 октября 680 года). Годовщина этих событий по лунному календарю, Ашура, пышно отмечается в современном Иране: по улицам шествуют траурные процессии, повсеместно проводятся тазийе — траурные мистерии в память о событиях битвы при Кербеле.
Почетным титулом «шахид» именуются не только павшие на поле боя, но и государственные деятели, погибшие в ходе покушений, организованных их политическими оппонентами. Яркий пример тому — генеральный секретарь Исламской республиканской партии сейед Мохаммад Бехешти, который погиб в 1981 году в результате теракта, совершенного членами леворадикальной Организации моджахедов иранского народа.
7. جا افتاده (jā oftāde)
Один из главных критериев оценки блюд иранской кухни: буквально — долго тушившийся, настоявшийся; в переносном значении — адаптировавшийся к новым условиям; достигший зрелости и совершенства
Главные блюда иранской кухни — это хорешты, то есть приготовленные по технологии рагу блюда из мяса и овощей, которые едят вместе с рисом. Принимая гостей, хозяйка обязательно подаст на стол несколько хорештов: например, баклажанный, из мяса, зелени и фасоли, из птицы в орехово-гранатовом соусе. Чем дольше хорешт томился на медленном огне, тем он лучше; тогда его называют jā oftāde. Блюдо должно приобрести насыщенный вкус и аромат, мясо — таять во рту, на поверхности должен проступить жир. На приготовление настоящего хорешта уходит не один час, порой процесс проходит в несколько этапов в течение двух дней.
Требование быть jā oftāde предъявляется и к другим блюдам иранской кухни, таким как мясной суп абгушт, аши — несладкие каши из злаков и бобовых с добавлением мяса, зелени и овощей, шоле-зард — сладкий рисовый пудинг с шафраном, который подается на стол в дни религиозного траура. Конечно, не всякая современная хозяйка может тратить несколько часов на приготовление ужина, и в магазинах продаются консервированные хорешты или полуфабрикаты. Впрочем, этот вариант годится только для семейного ужина — гостям такое предлагать не станут.
Слово jā oftāde также используется для характеристики людей. Применительно к человеку оно значит «привыкший, обжившийся, свыкшийся, адаптировавшийся к новым условиям», например в новом коллективе или после переезда в другую страну. Еще одно значение jā oftāde — «достигший зрелости, совершенства»: так называют человека опытного, многое претерпевшего, закаленного жизнью; в этом же значении используется синоним слова jā oftāde — poxte, «вареный, приготовленный». Оппозиция «сырой, незрелый» — «вареный, зрелый» часто встречается в персидской поэзии. Один из величайших персидских поэтов, Саади, пишет: «Долгие странствия нужны для того, чтобы незрелый достиг зрелости, / — Так и суфий не обретет чистоту, пока не осушит кубка».
8. محرم (mahram)
Близкий родственник; духовно близкий человек
Неизвестный художник. Юсуф, окруженный братьями, обнимает отца. Династия Каджаров. Около годов Sotheby’s
В Иране отношения между людьми в этой стране регулируются требованиями религии, для — только на публике, для других же — во всех сферах жизни. При общении с тем или иным человеком носитель иранской культуры учитывает не только привычные нам категории (пол, возраст, социальный статус и так далее), но и те, что обусловлены требованиями ислама. Едва ли не важнейшая из таких категорий — mahram (и ее антоним nāmahram).
Махрам — термин мусульманского права, обозначающий категорию близких родственников, вступление в брак с которыми запрещено (харам); соответственно, между такими людьми дозволен физический контакт, который не повлечет за собой греховных мыслей и желаний. Также mahram являются супруги по отношению друг к другу, поскольку они уже состоят в браке и физический контакт между ними не греховен. Согласно мусульманскому праву, женщина может не покрывать голову при мужчинах, которые доводятся ей mahram. А вот между мужчиной и женщиной, которые не приходятся друг другу mahram (такие люди называются nāmahram), запрещен физический контакт, в том числе рукопожатие. Однако из любых правил есть исключения: при необходимости, — например, во время медицинского осмотра — физический контакт может быть дозволен, однако лишь при условии, что ему не сопутствует удовольствие.
Метафорически понятие mahram распространяется и на духовную близость: словом mahram и в современном, и в классическом персидском языке обозначается близкий человек, задушевный друг, которому человек поверяет свои тайны. Поэт-классик Хафиз Ширази, пользующийся в Иране поистине народной любовью, пишет в одной из своих газелей: «О Хафиз! Кому мне поведать о своей сердечной тоске? Ведь в эти времена / Никто, кроме кубка с вином, не достоин быть хранителем (mahram) моих тайн».
9. ماه (māh)
Луна, месяц, спутник, календарный месяц; красивый, замечательный
Неизвестный художник. Лежащая женщина с веером. Династия Каджаров. Victoria and Albert Museum
В классической персидской поэзии слово «луна» стало привычной метафорой для прекрасного лика; стихи персидских поэтов, начиная с отца персидской поэзии Абу ʻАбдаллаха Рудаки (вторая половина IX — первая половина Х века), полны луноликими красавцами и красавицами: круглолицыми, белокожими, будто излучающими свет. Вскоре словом «луна» стали называть не только лицо прекрасной возлюбленной, но и ее саму: «Пока я вновь не увижу лика той луны, / Оберегай ее от посягательств недоброжелателей» (Гургани, XI век); «Луна, чей стан был в точности подобен кипарису, / Красилась, глядясь в зеркальце, которое держала в руке» (Хафиз, XIV век).
Луной называет красавицу и персидский фольклор, а из фольклора и классической поэзии такое словоупотребление проникло и в современный разговорный язык: в наши дни иранец может назвать луной, например, милого малыша или красивую женщину. От некоторых, в особенности от женщин, можно услышать восторженный отзыв даже о неодушевленном предмете: «Ах, какая луна!» Подобной похвалы могут удостоиться фотография, макияж, улыбка, голос и смех, почерк, картина и даже автомобиль.
10. فتنه (fetne)
Распря, смута, волнение, мятеж, раскол, разврат, неверие, введение во грех
В первом значении fitna (таково арабское произношение этого заимствованного слова) — плавка благородных металлов с целью проверки на подлинность. Слово fitna неоднократно встречается в Коране в значении «соблазн», «искушение» (посылаемое Богом с целью испытать на прочность веру человека), «смута», «испытание» (в том числе посылаемое Богом в наказание за грехи или неверие). Постепенно fitna стало использоваться по преимуществу для обозначения восстаний, беспорядков и гражданских войн, несущих в себе опасность религиозного раскола или таких, в которых друг другу противостоят представители различных направлений ислама. Называя конфликт fitna, одна из сторон обвиняет другую в сектантстве и стремлении внести раскол в ряды верующих.
В классической персидской поэзии смуту-fetne сеет красавец-возлюбленный, ввергая влюбленных в бедствия В персидской поэзии и в исламском мистицизме четко разграничены роли влюбленного и возлюбленного. Влюбленный страдает от любовной тоски и готов всем пожертвовать ради возлюбленного, тот же не нуждается во влюбленном, горд, заносчив и всячески его притесняет. В мистицизме под Возлюбленным понимается Бог, под влюбленными — мистики. Поэтому возлюбленный один, а страдающих влюбленных много. и заставляя их сойти с истинного пути: «Одним кокетливым взглядом, что бросил, красуясь, твой глаз-нарцисс, / Твои плутовские очи посеяли в мире сотню смут», — пишет Хафиз Ширази.
В современном Иране понятие fetne используется государственными деятелями и провластными СМИ прежде всего для обозначения массовых протестов 2009 года, вызванных переизбранием на второй срок президента Махмуда Ахмадинежада. Таким образом, политическую оппозицию обвиняют не только в разжигании беспорядков, но и в стремлении внести раскол в ряды верующих и спровоцировать граждан на совершение греховных действий. В использовании слова fetne применительно к политической оппозиции кроется намек на то, что противостояние власти может быть приравнено к неверию — тяжкому преступлению с точки зрения иранского законодательства.
11. روشنفکر (rowšanfekr)
Интеллектуал, свободомыслящий человек, либерал, вольнодумец, интеллигент
Миниатюра из манускрипта Низами Арузи «Четыре рассуждения». 1383 год Christie’s
В иранских реалиях rowšanfekr (буквально «с просвещенной мыслью») противопоставлен не столько человеку непросвещенному и глупому, сколько традиционалисту, ретрограду. Rowšanfekr не всегда профессионально занимаются интеллектуальным трудом и не составляют отдельный класс. Их объединяет приверженность рационализму, критический взгляд на вещи, стремление исправить существующее положение путем нововведений и реформ, отказ слепо следовать сложившимся традициям. В современном Иране конфликт между «интеллектуалами» Понятие «интеллектуал» в Иране получило распространение в конце XIX — начале ХХ века, причем первоначально использовалось французское заимствование antelektu’el (от un intellectuel) или арабское monavvar ol-fekr («с просвещенной мыслью»), и лишь позже в употребление вошел персидский аналог. и традиционалистами как нельзя более актуален и затрагивает все наиболее значимые сферы жизни: образование и науку, политику, религию. В полемическом запале иранец может сказать, что его оппонент не rowšanfekr: это все равно что назвать его косным и зашоренным. Другая крайность — называть оппонента rowšanfekr в уничижительном смысле и обвинять его в «низкопоклонстве перед Западом».
Сейчас первыми rowšanfekr называют государственных деятелей середины XIX века, выступавших за модернизацию страны по западному образцу. XIX век для Ирана — эпоха становления национального самосознания и «национального пробуждения». Катализатором послужило поражение Ирана в русско-персидских войнах: потеря значительных территорий заставила образованную часть населения искать причины отсталости страны. Одновременно представители иранской элиты впервые отправились в Европу и Россию, в том числе за образованием, и познакомились с новым для себя образом жизни. Они восхищались достижениями технического прогресса и порядками: отсутствием произвола со стороны властей, просвещенностью населения, заботой чиновников о процветании собственного государства. Постепенно девизом прозападно настроенных иранских интеллектуалов, сторонников прогресса и обновления, становятся законность и конституционализм.
Отношение к Западу при этом оставалось двойственным: несмотря на восхищение техническим прогрессом и т. д., иранские интеллектуалы осуждали колониальную политику Запада (что неудивительно для жителей страны, превращенной в начале ХХ века в полуколонию Британской и Российской империями).
У значительной части rowšanfekr также вызывал настороженность секуляризм: большинство деятелей эпохи конституционного движения не критиковали религию как таковую — они высказывались против распространенных в обществе суеверий и предрассудков и осуждали алчных и малообразованных мулл.
Характерная особенность иранских rowšanfekr — националистические настроения. Корни этого явления также в XIX и начале ХХ века: тогда иранцы (не без помощи европейских специалистов — лингвистов, археологов, историков религии и так далее) знакомились со своим доисламским прошлым, что оказалось важным для становления национального самосознания. Благодаря достижениям сравнительно-исторического языкознания иранцы осознали свое родство с населяющими Европу народами, также говорящими на индоевропейских языках. В стране усилились антиарабские настроения, арабское завоевание стало восприниматься как национальная катастрофа, событие, положившее конец развитию великой иранской цивилизации. Начался процесс очищения языка от иностранных, в том числе арабских, заимствований и создания научной и технической терминологии на базе исконно персидской лексики, который поддерживается на государственном уровне до сих пор.
ХХ век дал Ирану еще один тип rowšanfekr — журналистов, писателей, политических деятелей, сотрудников сферы образования, придерживавшихся левых взглядов и симпатизировавших Советскому Союзу или, позже, разделявших идеи маоизма. Подавляющее большинство иранских писателей середины ХХ века на том или ином этапе своей жизни состояло в марксистско-ленинской партии «Туде» или сочувствовало ей. Другая часть rowšanfekr стремилась найти для Ирана собственный путь, соединив полезные достижения западного мира и шиитские ценности.
Выделяют также отдельную группу rowšanfekr от религии. Это люди, имеющие богословское образование, но готовые отступить от традиционного прочтения ислама и стремящиеся примирить религию и современный образ жизни, а также склонные к диалогу с западными партнерами. В то время как традиционалист обвиняет во всех постигших Иран бедах и несчастьях внешнего врага — Запад, и прежде всего США, rowšanfekr ищет причины внутри страны и общества и предлагает исправить недочеты при помощи реформ.