Сушкевич и белая что произошло
«Зачем тебе ребенок-инвалид?»
Замира — гражданка Узбекистана. Сейчас ей 28 лет. С Одилжоном Ахмедовым они поженились в январе 2018 года на родине, а в мае переехали к родной сестре Замиры, Зиёде Рузиматовой, в Калининград — как сами говорят, по настоянию врачей, которые рекомендовали женщине сменить климат. О ребенке оба мечтали с первых дней, и потерю новорожденного сегодня переживает вся семья.
Замира не работает — у нее только вид на жительство, поэтому она фактически находится на иждивении 31-летнего мужа. Зиёда — гражданка России. Все вместе они арендуют жилье. По-русски Замира говорит не очень гладко, ей помогает Зиёда (она тоже признана потерпевшей по делу). Но читает Замира свободно и некоторые объяснения писала собственноручно — на русском языке. Вот ее рассказ — без купюр.
Материалы по теме
«Главное, чтобы никто не слышал этих писков и визгов»
«Я поняла, что беременна, в июне и сразу стала делать все, как положено. Ходила к врачам за деньги, сдавала все анализы. На учет в женскую консультацию не встала, потому что я гражданка другой страны, но у врача наблюдалась — мы очень хотели этого ребенка. Все было нормально, я три раза делала УЗИ. Все справки хранила, с каждой ксерокс снимала. До октября вообще все было хорошо, но в октябре на УЗИ мне сказали, что появились проблемы. Это было впервые, но чувствовала я себя нормально. Мной там занимались, делали все нужное и сказали быть аккуратной.
5 ноября мне вдруг стало очень плохо. Одилжон испугался, и они с Зиёдой вызвали скорую. Врачи почти сразу сказали, что надо ехать в роддом — не в больницу, а именно в роддом. Мы сказали, что наблюдаемся в другом роддоме, но нас повезли в четвертый. Там в приемном работают очень хорошие врачи. Они мне сразу сказали, что начались преждевременные роды. И отправили в родилку [родильное отделение]. Около половины пятого я родила, и ребенка сразу унесли. Потом я заснула. Проснулась уже в палате.
Сразу спросила про ребенка, и мне сказали, что я родила мальчика, но его состояние очень тяжелое, и сейчас реаниматологи делают все что надо. Я стала просить, чтобы мне его показали, но мне сказали, что пока не придет главный врач, это запрещено. А потом пришла врач Белая. Она отвела меня в реанимацию, и я в первый и последний раз увидела своего сына. Он такой маленький, на ладони мог уместиться. Лежал в кювезе — такая специальная кроватка детская, накрытая пластиковым колпаком. На нем памперс, вот сюда [она показывает на живот, возле пупка] трубка какая-то идет, вот сюда трубка вставлена [указывает на горло], и на ноге какой-то аппарат надет, тоже с проводом.
Белая мне стала говорить, что мальчику жить не надо. Потому что он все равно умрет, а если и не умрет, то останется инвалидом. И спрашивает меня: «Зачем тебе ребенок-инвалид? Чтобы всю жизнь на аптеку работать?» Она ведь так и спросила, прямо так! А потом говорит: «Вот он сейчас дышит только потому, что к аппарату подключен. А если его отключить, то он умрет». Она раз пять про этот аппарат повторила: «Если отключить, то он умрет!» И несколько раз спрашивала: «Зачем он такой тебе нужен?»
От слов врача Белой я заплакала и сказала ей, что какой бы он ни был, мы с мужем его все равно заберем и все что надо будем делать, нам религия не позволяет поступить по-другому, и мы оба очень хотим ребенка! А она все равно говорит: «Если отключить аппарат — он умрет! А ты еще молодая, еще родишь». И тогда я расплакалась, на колени перед ней встала: мы хотим ребенка, мы очень хотим ребенка, мы его выходим! И тогда она велела мне идти в палату.
Тогда, 6 ноября, я видела нашего ребенка первый и последний раз.
7 ноября мне сказали, что мой мальчик умер. Но я не поверила, я решила, что врачи все-таки отключили аппарат. Но ведь так нельзя! Нельзя! Я так в заявлении в Следственный комитет России (СКР) и написала: прошу провести проверку по факту смерти моего ребенка, так как считаю, что у него отключили аппаратуру и что документы подделали. Меня выписали через несколько дней, и почти сразу я пошла к следователю. И там мне сказали, что ребенок умер сам, но врачи подделали документы и написали, что я родила уже мертвого. Но я же видела его живым. Причем много часов прошло. Я так и сказала. Это правда.
Только сейчас, летом, меня и моего адвоката ознакомили с заключением экспертизы. А там написано, что на самом деле ог лим [так звучит «мой мальчик» по-узбекски] ввели лекарство, от которого он сразу умер. Но лекарство такое, что он не мучился. Но только я бы все равно его вырастила… А еще они всех выгнали, чтобы никто не видел, но Бог видит все. Я все справки, которые мне в платной больнице выдавали, следователю отдала. Кроме тех, которые у меня в роддоме забрали, — это бумаги с последнего УЗИ и те, в которых написано, что мне там делали».
Очень темные дела
Сотрудники четвертого роддома официально на контакт с «Лентой.ру» идти отказались. Условия домашнего ареста Елены Белой и Элины Сушкевич запрещают им общение с посторонними лицами, в том числе со свидетелями и экспертами по этому делу.
На условиях анонимности нам удалось поговорить с сотрудницей роддома. Ее слова и рассказ Замиры позволяют воссоздать картину того, что происходило в роддоме №4 Калининграда в ночь на 6 ноября 2018 года. Впрочем, окончательные выводы останутся за судом.
. Около полуночи 5 ноября 2018 года в родильный дом №4 бригада скорой помощи привозит 27-летнюю женщину на 24-й неделе беременности с угрозой преждевременных родов. В приемном отделении устанавливают, что у пациентки уже начались роды гораздо раньше срока. Она передала дежурному врачу справки от 29 октября (за неделю до произошедшего), в которых были результаты УЗИ и указано, какая терапия проводилась. Кроме того, женщина сообщила, что эта беременность вторая, а первая закончилась выкидышем на еще более раннем сроке.
В 04:30 6 ноября 2018 года женщина самостоятельно родила мальчика весом 714 граммов и ростом 32 сантиметра. Как ни странно, но по шкале Апгар оценка состояния новорожденного на момент рождения составит 3 (на первой минуте), 5 (на пятой минуте) и 8 (на десятой минуте жизни) — очень хороший показатель для этого срока. Впрочем, достоверность вывода врача требует отдельной экспертной оценки.
Ребенок немедленно был помещен в кювез в палате интенсивной терапии (ПИТ), интубирован и подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, ему проводилась полноценная терапия в соответствии с утвержденными нормами. В том числе через инфузиомат младенцу вводился препарат куросурф. В это время в ПИТ находились еще двое новорожденных, но их состояние особой тревоги не вызывало, и утром (в 08:00 и 08:10) оба были переведены в обычную палату.
В соответствии со схемой этапности оказания медицинской помощи родильные дома (в том числе роддом №4) являются лечебным учреждением второго уровня. По схеме маршрутизации глубоко недоношенные дети должны незамедлительно переводиться в лечебное учреждение третьего, высшего уровня. Для Калининградской области это региональный перинатальный центр. Соответственно, сразу после родов врачи роддома №4 сообщают в центр о глубоко недоношенном ребенке и просят утром прислать за ним реанимобиль. После этого младенца начинают готовить к транспортировке.
Материалы по теме
«Ее просто под пулеметный огонь поставили»
6 ноября в 08:20 в роддом №4 прибывают реанимобиль и врач анестезиолог-реаниматолог-неонатолог Элина Сушкевич. Она сразу поднимается в палату интенсивной терапии, где вместе с дежурным врачом осматривает новорожденного и уточняет тактику лечения: дополнительно назначает введение препаратов, стабилизирующих состояние малыша. Иными словами, активно борется за жизнь ребенка.
В 09:00 на утренней пятиминутке дежурная акушер-гинеколог докладывает о работе за прошедшие сутки, в том числе о досрочных родах и появлении на свет глубоко недоношенного ребенка с низкой массой тела и с неблагоприятным прогнозом (хотя в медицинской документации была выставлена относительно высокая оценка его состояния). Врач также сообщает, что реанимобиль из перинатального центра уже прибыл.
После пятиминутки, примерно в 09:15, исполняющая обязанности главного врача Елена Белая приводит в ПИТ мать ребенка Замиру Ахмедову. Их разговор, пересказанный Замирой, достоверен — почти такими же словами «Ленте.ру» его описала сотрудница роддома. Она же подтвердила, что роженица действительно упала на колени перед Белой.
Примерно в 10:20 врач Элина Сушкевич в присутствии доктора Елены Белой (и еще одного врача) делает укол в пупочный катетер новорожденного. Ее действия привлекают внимание: детям с критически низкой массой тела ни одно лекарство нельзя вводить быстро — это делают по капельке, растягивая каждый «кубик» (миллилитр) на десятки секунд. Она же вводит препарат струйно, то есть опорожняя шприц одним движением. Примерно через минуту кардиомонитор (он оставался включенным) стал пищать чаще, а затем выдал сигнал тревоги, характерный при остановке сердца. Это отмечают несколько свидетелей.
Здесь надо сделать важное уточнение: Сушкевич работает в региональном перинатальном центре, но одновременно она является внешним совместителем (врачом-дежурантом) в роддоме №4. Она оформлена официально и получает здесь зарплату, находясь в подчинении у доктора Белой. Да, в тот день она формально была сотрудником другой больницы, но уже 9 ноября должна была заступить на дежурство в роддоме.
Через несколько минут ребенка вынимают из кювеза, кладут в картонную коробку из-под обуви и убирают в холодильник. Около полудня его перевезут в патолого-анатомическое отделение. 6 ноября в 10:40 автомобиль перинатального центра покинет территорию роддома №4. Доктор Сушкевич уедет в нем.
Между тем формально констатации смерти мальчика, которого живым видели две дежурные смены врачей и мама, так и не произошло. В какой момент был выключен аппарат ИВЛ, достоверно не известно. По словам сотрудников роддома, 7 ноября около 08:30 в роддом №4 приедет следственно-оперативная группа, которая изымет тело погибшего мальчика и увезет на судебно-медицинское вскрытие. Одновременно в роддоме будет изъята вся медицинская документация, в том числе две истории родов — и настоящая, и фальшивая.
Тайна, скрытая в крови
По словам Замиры Ахмедовой и ее сестры Зиёды (их как потерпевших знакомили с результатами судебно-медицинской экспертизы), было установлено, что причиной смерти новорожденного стало острое парентеральное отравление сульфатом магния. В печени и почках судебно-медицинские эксперты обнаружили огромное количество этого вещества, превышающее в несколько раз даже норму для взрослого человека. Протокол комиссионной судебно-медицинской экспертизы подписали несколько профессоров.
В медицинской документации записей о назначении магнезии ребенку нет и быть в принципе не может: она ему категорически противопоказана.
Сульфат магния — магнезия, много столетий применяемая в медицине в первую очередь для снижения артериального давления. Препарат находится в свободной продаже. В инструкции к нему четко написано: запрещается назначать новорожденным из-за риска развития острой дыхательной недостаточности. Побочные явления: угнетение дыхательного центра (5-6.5 ммоль/л), нарушение проводимости сердца (7.5 ммоль/л), остановка сердца (12.5 ммоль/л). Один из врачей не поленился и подсчитал: концентрация сульфата магния в организме погибшего ребенка, если верить заключению химиков, достигала 38 ммоль/л.
Между тем, с ноября и до 30 июня в региональном перинатальном центре Калининградской области показатель младенческой смертности сильно изменился: живыми стали рождаться в два раза больше глубоко недоношенных детей, чем до описываемой трагедии. А число интранатальных смертей (в процессе родов) сократилось практически до нуля. Правда, при этом число родившихся живыми, но умерших в первые сутки, возросло — тоже в два раза.
И еще одна деталь: через короткое время после произошедшего врач Элина Сушкевич, не имеющая ни медицинской категории, ни весомого стажа (она работает с 2015 года, то есть менее пяти лет), внезапно для всех коллег назначается на должность заведующей отделением реанимации и интенсивной терапии новорожденных (педиатрический блок) Калининградского областного перинатального центра.
Уголовно-процессуальный кодекс строго запрещает раскрывать информацию уголовного дела во время следствия. Результаты экспертиз и содержание протоколов можно публиковать только тогда, когда обвиняемые и потерпевшие начинают знакомиться с материалами, и формально изменить уже ничего нельзя. Примерно так заявили «Ленте.ру» в СКР. Вот ответ на запрос от официального представителя комитета Светланы Петренко:
Они вместе обсудили способ совершения преступления, приняв решение ввести летальную дозу сульфата магния, что и было реализовано. Эта версия полностью подтверждается материалами уголовного дела.
Кроме того, Белая приказала внести изменения в медицинскую документацию, в том числе в историю родов, журнал приемного отделения и в журнал работы родового зала, убрав из них сведения о том, что ребенок родился живым, и заменив их на данные об интранатальной гибели плода. Деяния обоих врачей квалифицируются по соответствующим статьям УК РФ. В настоящее время ответить на другие поставленные вами вопросы представляется преждевременным».
Замира и Одилжон заранее вместе выбрали имя своему сыну.
Мальчика назвали Оллоберди — в переводе это значит «Богом данный».
P.S.Перед самой публикацией материала «Ленте.ру» удалось встретиться с одним из экспертов, исследовавших тело погибшего мальчика. Он уточнил, что и во время вскрытия, и при комиссионной судебно-медицинской экспертизе были однозначно выявлены все четыре признака живорожденности, что опровергает документально оформленную версию о мертворождении ребенка. Подробности он приводить не стал, так как связан подпиской о неразглашении данных предварительного следствия.
Эксперт уточнил, что результаты экспертизы были перепроверены, а сами исследования проводились в лаборатории другого субъекта Российской Федерации.
— Все привлеченные к экспертизе специалисты — врачи первой или высшей категории, многие имеют ученую степень, стаж работы 20-30 лет, — заключает он. — Полученные результаты — это абсолютный шок. Но при всем желании никто для себя не смог найти иного объяснения, кроме как умышленное убийство, совершенное в роддоме. Такое в голове не укладывается.
«Ее просто под пулеметный огонь поставили» Врачей обвинили в убийстве младенца ради статистики. Их коллеги отказываются в это верить
«Она одна из восходящих звезд отечественной медицины»
Алексей Мостовой, главный внештатный специалист-неонатолог в Северо-Кавказском федеральном округе, завотделением реанимации Калужского областного перинатального центра:
Врачи пребывают в шоке. Мы понимаем, что все больше и больше наших коллег фигурируют в уголовных разбирательствах, не чувствуем никакой защиты, страхования врачей от различных коллизий.
Если судить по имеющимся публикациям, в роддоме, где произошел тот инцидент, шла борьба за кресло главного врача. Разобрались бы они со своими кадровыми вопросами, и, может быть, нашу Элину никто бы не тронул. А здесь ее просто под пулеметный огонь поставили.
Если серьезно, то в случае с Элиной Сушкевич должна быть создана государственная комиссия с участием лучших экспертов-практиков. Мы до сих пор не знаем, проведена ли там должная экспертиза клинического случая, был ли он разобран, каким образом?
Сушкевич — человек, который и мухи не обидит. Она одна из восходящих звезд отечественной медицины. Ее знают реально во всей стране. Элина входит в состав совета Российского общества неонатологов. Думаю, что ее репутация из-за нынешнего разбирательства не пострадает. Ни один врач, думаю, не верит в ее виновность.
Дальше. Пишут, что она ввела магний, после чего ребенок умер. Нет ни одной ссылки, ни одной статьи, ни одного источника, где бы говорилось, что магний убивал кого-либо. Он вводится для того, чтобы защитить головной мозг новорожденного.
У пациентки из Узбекистана, о которой идет речь в данном случае, было прежде два выкидыша, а в этот раз она смогла проносить плод только 23 недели из положенных 40. Если посмотреть на международную статистику, то на таком сроке выживаемость составляет 6 процентов. У 100 процентов выживших выявляются «поломки» на генном уровне — и они умирают в течение месяца или нескольких месяцев либо же развивается инвалидность.
В Западной Европе врачи начинают работать с 24 недель, а во Франции — с 25 недель. До этого они ребенка не трогают. Закрывают в инкубатор и кормят его, ухаживают, пока он сам не умрет. Это называется паллиативной помощью.
В Калининграде все выполнили по протоколу, насколько я понимаю. Сперва сообщалось, что они зажали сурфактант, но потом выяснилось, что нет. Говорили, что подделали документы, а потом было доказано обратное. Другими словами, чего сейчас, полгода спустя, они хотят? Кто знает?
А мы уже знаем, что калининградские дети пострадают, потому что Элину закрыли дома и признали социально опасной.
Мне и моим коллегам не хочется, чтобы это дело приобретало политический оборот. Мы — неонатологи всех стран — живем вне политики. Это самые безобидные доктора.
«В подделке статистики никакого смысла нет»
Тимур Гайнетдинов, главный внештатный врач-неонатолог Ульяновской области:
Это совершенно абсурднейшая ситуация. Больше всего меня волнует полная незащищенность врача. Где-то что-то кому-то показалось. Никаких доказательств нет, но уже какие-то карательные меры в отношении медицинского работника применяются. В конечном итоге, это приведет к тому, что люди будут уходить из нашей профессии.
Человек, о котором идет речь сейчас, — Элина Сушкевич, — ее все знают как опытного врача и организатора. Она главный специалист-неонатолог Калининградской области. Постоянно участвует в медицинских форумах, конгрессах.
Мы сами в Ульяновской области проходили через такое разбирательство. На нас родители умершего ребенка писали в прокуратуру, требовали проведения экспертизы и сами выбирали место ее проведения. Когда это исследование показало, что за врачами никакой вины нет, а проблема была во множественных пороках развития плода, его нежизнеспособности, родители не успокоились: еще и еще раз заказывали экспертизы.
Мы прошли и через гражданский, и через уголовный суды. От медработников в нашем случае требовали выплатить семь миллионов рублей компенсации. Завершилось это все для нас благополучно, но стоило очень многих нервов.
Российские врачи никаким образом не застрахованы и не защищены от любых нападок. Юристы, которые трудятся в больницах, отстаивают интересы больниц, а не их сотрудников.
Буквально в январе этого года группа наших сотрудников проходила стажировку в Израиле, и вот там более юридически защищенного контингента, чем медработники, наверное, не существует. Если возникают какие-то споры, то они часто решаются вовсе без участия врача, а ему потом лишь укажут на необходимость изучить какой-то документ или что-то наподобие того.
Складывается ощущение, что кто-то даже пытается заработать, отсуживая компенсации у российских врачей.
Фото: страница Элины Сушкевич на Facebook
Но вернемся к ситуации с Элиной Сушкевич. Если бы речь шла о ребенке, который был доношен и не имел никаких проблем со здоровьем, но 23 недели (в норме длительность беременности составляет 40 недель — прим. «Ленты.ру») — это крайне недоношенный пациент, и те, кто давно работает (а у меня более чем 25-летний стаж), хорошо помнит, что до 2012 года мы даже не пытались их спасать. Женщинам сообщалось, что у них произошел выкидыш.
И сейчас при самом современном оснащении и при всех наших возможностях выхаживание таких пациентов приводит лишь к единичным случаям выживания. А среди таковых лишь единицы имеют шансы жить без тяжелых инвалидностей.
Только две страны в мире — Россия и Турция — выполняют в полной мере рекомендации Всемирной организации здравоохранения об оказании помощи детям, родившимся на 22-недельном сроке беременности. Богатые и развитые западные страны, которые уже накопили достаточный опыт в области неонатологии, на это не идут. Например, Франция только с 25 недель рассматривает возможность выходить новорожденного.
Некоторые страны действуют только по согласованию с родителями. Им объясняют минимальность шансов на выживание и включаются в работу, только если родители настаивают и требуют. Что касается статистики, то никогда никакой врач не нанесет ребенку ущерба, чтобы повлиять на статистику. Наша задача — сделать все возможное, даже если шанс спасти его один из ста.
Главврача же в этом случае может волновать лишь соблюдение медицинских стандартов лечения. В подделке статистики никакого смысла нет. Без нее мы просто не сможем понять, как, где и что нам нужно поменять, чтобы стало лучше.
Такие случаи, как рождение ребенка на крайне раннем сроке, для нас, наоборот, важны даже чисто в научном плане. Каждая история болезни наряду с новыми техническими возможностями позволяют нам находить пути для оказания более эффективной помощи следующим пациентам.
«Неизвестно сколько детей может погибнуть, потому что Сушкевич под арестом»
Марина и Роман Малаховы, врачи и родители одного из спасенных Элиной Сушкевич детей:
Фото: cтраница Валерия Шило на Facebook
С Сушкевич я познакомилась, будучи пациенткой перинатального центра. Я родила двойню. И один из моих детей, моя дочь, родилась с тяжелейшей гипоксией. Она уже не дышала и выжила только благодаря Элине. Ее помощь в тот момент переоценить невозможно. Надо отметить, что этого врача обычно никто не видит, его работу не замечают. Родители при отсутствии какой-то опасной ситуации с ним не контактируют. Ребенка переводят на следующий этап и выписывают уже другие люди.
Элина помогла не только моей дочери, но и приходила ко мне, поддерживала, когда я, лежа в палате, была в полной растерянности, не зная, что ждет моего ребенка.
Она еще активно участвует в благотворительной деятельности, читает лекции для родителей младенцев, имеющих серьезные проблемы со здоровьем. Рассказывает, как действовать в критических ситуациях. К примеру, у моей дочери бронхолегочная дисплазия — и любая инфекция может закончиться приступом удушья и более тяжкими последствиями.
И вот Сушкевич нам объясняла пошагово, сколько и каких капель нужно добавить в ингалятор и так далее. Такую работу редкий педиатр или терапевт участковый проводят. Это была школа, которую прошли и проходят многие родители. Причем, насколько я понимаю, ей никто за это не доплачивал.
Я не спорю, в медицине есть люди, которых можно было бы привлечь к ответственности, но Элину сложно в чем-либо упрекнуть. Мне очень грустно, что такой ад сейчас происходит в ее жизни. Сможет ли она вернуться на работу, когда следователи возьмутся за голову и отпустят ее?
Кому и для чего потребовалось посадить такого врача под домашний арест? Ведь сейчас многие люди в отпусках, заведующая детской реанимацией, с которой я вместе училась, в декрете. В нашем региональном перинатальном центре трудятся специалисты высокого уровня, но их не так много.
Теперь неизвестно, сколько детей может погибнуть, потому что Сушкевич под арестом, а ее оставшимся коллегам придется брать на себя больше дежурств и валиться с ног от усталости. Никто не знает, какой ущерб это причинит всей нашей Калининградской области, куда не так просто быстро сманить другого специалиста.
«Все мы, кто лечил и лечит, дружно говорим #яэлинасушкевич»
Михаил Гиляров, заместитель главного врача ГКБ №1 им Н.И. Пирогова (Первая Градская) города Москвы:
Тенденция к уголовному преследованию врачей за ошибочные действия, набирающая обороты в последнее время, дала свои страшные плоды. Наша калиниградская коллега Элина Сушкевич обвиняется ни много ни мало в умышленном убийстве. Конечно, у меня, как и у большинства врачей, такое не укладывается в голове. Но даже если отбросить в сторону переполняющие меня эмоции, в сообщении, сделанном СК есть целый ряд нестыковок.
Так, говорится, что новорожденный был убит, чтобы не портить статистику смертности. Как можно, убивая, снижать смертность? Да и для умерщвления и без того слабенького малыша с крайне невысокими шансами на выживание выбран какой-то экзотический способ — введение магния сульфата, который, дескать, обнаружила экспертиза (результаты которой, увы, общественности недоступны). Этот препарат широко применяется как в акушерстве, так и в неврологии, и мог попасть в кровь младенца как из крови матери, так и вводиться для лечения самого ребенка.
Кроме того, в качестве меры пресечения (и это, конечно, хорошо для коллеги) избран домашний арест. Убийцу — под домашний арест? Создается впечатление, что сами следователи не уверены в предъявленных обвинениях, коли не ходатайствовали о другой мере пресечения или суд (который тоже не был уверен) избрал именно домашний арест.
Врачи ошибались и будут ошибаться, но врачебное сообщество давно говорит о необходимости перевода ответственности за ошибки врачей из уголовной плоскости в гражданско-правовую, как во всех развитых странах. У нас же пока вся система близка к пресловутому «око за око и зуб за зуб».
Гражданская ответственность врачей может быть застрахована, и пациент получит должную компенсацию, а от того, что врач будет сидеть в тюрьме, легче никому не станет.
Мне кажется, что ситуация достигла своего апогея, и поэтому все мы, кто лечил и лечит, дружно говорим #яэлинасушкевич. И такого единодушия в рядах моих коллег я не видел, пожалуй, никогда.
«Не начнется ли сейчас череда увольнений врачей?»
Алексей Муромов (фамилия и имя изменены), врач-неонатолог с Дальнего Востока:
Многие до сих пор не могут поверить в то, что происходит с Элиной Сушкевич. Больше половины из нас ездит, как и она, врачами-консультантами в роддома. Чтобы сделать так, как написали про нее в СКР, — это просто невообразимо, тем более зная Элину.
Она фанат своей работы, которая старалась сделать все возможное, чтобы выходить новорожденных на любом сроке. Сушкевич никаким образом не подчинялась этому главврачу и никаким образом от нее не зависела. Они даже не были знакомы толком.
Я как опытный врач не понимаю, в чем экономическая или карьерная выгода от подобных убийств. Ну не действуют так мои коллеги никогда. Экономически мы ничего не теряем. Государство это оплачивает. Да, шанс выходить минимален, но что это меняет?
Мы хоть и живем на разных концах страны, но списываемся, обсуждаем какие-то вопросы в соцсетях. Она, даже если дома, фактически остается на работе. Может какие-то клинические случаи обсудить, поделиться опытом. Человек полностью посвятил себя профессии.
Вторая мысль, которая у меня возникла: не начнется ли сейчас череда увольнений врачей, работающих в реанимации? Ведь мы не всегда выигрываем битву за жизнь пациентов. Получается, любого из нас можно в этом случае привлечь, и не за должностное преступление, а за преднамеренное убийство по сговору. Я смотрел, что за это вплоть до пожизненного дают.
Другой вопрос, что в нашей профессии надолго остаются только фанаты своего дела, самые крепкие и неравнодушные. Нас так просто не спугнуть, но мы сейчас крайне возмущены.
«Нас низвели до уровня продавцов в магазине»
Алексей Кузнецов (фамилия и имя изменены), завотделением патологии новорожденных в Москве:
Когда опытного неонатолога, на счету которого множество спасенных жизней, обвиняют в убийстве новорожденного — это выглядит как минимум смешно.
Элина Сушкевич работает в консультативной бригаде и вообще могла не приезжать. А если верить следствию, что в роддоме хотели ребенка оформить как мертворожденного, то ее могли вовсе не приглашать или раз уж пригласили, то могли бы все выставить так, будто никого спасать и не требовалось.
Борьба за выживаемость детей, рожденных на таких ранних сроках, — это борьба напрямую с природой, а у нее есть свои пределы. Достигнут ли он в каждом конкретном случае — решает врач. А кому еще? Следователю?
Новорожденный ребенок в кувезе в отделении реанимации и интенсивной терапии новорожденных
Фото: Алексей Сухоруков / РИА Новости
Да, нас низвели до уровня продавцов в магазине, которые оказывают услуги пациентам. Нас сперва уравняли в правах, несмотря на разницу в познаниях о медицине, а сегодня уже речь идет даже о потребительском экстремизме. Но и к этому врачи приспособились.
А вот если само государство (в лице правоохранительных органов) стало так относиться к представителям нашей медицины, то непонятно, что и делать. Это похоже на саботаж, хотя ясно, что никакого конкретного лица, конкретного человека за происходящим нет. Просто системы так разладились, расстыковались настолько, что дальше некуда.
Престижа в нашей профессии не осталось, авторитетности и уважения к нам тоже нет. Бастовать мы, конечно, не будем, но вот собирать подписи, искать какие-то другие способы реагирования на произвол, которые не будут вредить нашим пациентам, — обязательно.
«Врача сажает врач»
Николай Степанов (фамилия и имя изменены), врач-реаниматолог:
В этом деле, как говорят сами доктора, «врача сажает врач». Информация об этом деле явно дошла до ушей СКР от кого-то внутри самого лечебного учреждения. Часто такие действия бывают следствием внутрибольничных интриг, когда «сдают» начальника или коллегу из мести или желания занять его пост.
Не все даже верные действия по спасению жизни бывают успешны: природа — сложная штука. А для следователей, невзирая на доводы логики, «после — значит по причине». И завертелось.
«Договориться невозможно, все боятся подстав»
Михаил Ласков, руководитель клиники амбулаторной онкологии и гематологии:
Оригинал здесь. Орфография и пунктуация сохранены.
Тут, значит несколько знакомых журналистов и юристов попросили прекратить истерику и объяснить конкретно, что не так с делом Сушкевич. Весьма странно пытаться перевести в правовое поле и цивилизованную дискуссию диалог с гопниками из следственного комитета, но ок, попробуем, коли изволите. Оставим пока в стороне сам факт обвинений в убийстве группой лиц младенца по предварительному сговору, мнение общества неонатологов, обращение губернатора Калининграда, заявление главного детского реаниматолога России и прочую лирику. Итак, просто возьмем цитаты из пресс-релиза и дадим кое-какие комментарии. Поехали.
«И.о. главного врача родильного дома Белая, получив информацию от дежурных врачей о рождении ребенка и его тяжелом состоянии, осознавая, что последующим наиболее вероятным летальным исходом его жизни будут ухудшены показатели медицинской статистики родильного дома, что может негативно повлиять на ее дальнейшее назначение на должность главного врача, а также желая сэкономить затрачиваемые на поддержание жизнеобеспечения новорожденного ресурсы родильного дома, приняла решение об убийстве новорожденного».
Младенческая смертность в России сейчас на историческом минимуме. В Калининградской области она одна из самых низких.
Перинатальная смертность (смерть плода) является таким же KPI, что и младенческая (приказ 572н о порядке оказания медпомощи по акушерству). Экономия ресурсов роддома, идиоты: крайне низкая масса тела, коэффициент 16, базовая ставка 22 тыс руб по калининграду. На таких случаях только зарабатывать с особой циничностью. 350 тысяч рублей за подобный кейс платит наша скупая Родина (КСГ st17.002).
«Для совершения убийства малолетнего Белая привлекла врача Сушкевич, прибывшую в составе реанимационной бригады для оказания ребенку медицинской помощи и дальнейшей его транспортировки в перинатальный центр, с которой она предварительно обсудила способ убийства ребенка».
Фото: Виталий Невар / ТАСС
А ниче попроще придумать нельзя? Самый простой способ получить на свою задницу проблем это официально вызвать представителей другого, да еще и вышестоящего учреждения. Договориться невозможно, все боятся подстав. Тем более, дежурные и лечащие врачи и полроддома в курсе. Где и как способ убийства обсуждали. За гаражи отошли или прямо при всех? Подтверждается камерами видеонаблюдения или под диктофон/протокол обсуждали? Абсурд.
«Затем по указанию Белой Сушкевич ввела смертельную дозу лекарственного препарата «Магния сульфат» новорожденному, в результате чего наступила его смерть».
«Далее по указанию Белой с целью сокрытия убийства малолетнего в историю родов были внесены заведомо ложные сведения о том, что имел место факт интранатальной смерти, то есть гибель плода».
Кто вносил эти записи? Почему они не понесли ответственность? Получается полроддома подделывало ранее сделанные записи? Ранее оформленные в истории родов протоколы, историю родов, записи в пронумерованном журнале, записи родов в стационаре (до сих пор действующий приказ 1030 МЗ СССР).
«Данные обстоятельства подтверждаются заключениями комиссионной комплексной судебно-медицинской экспертизы о причине смерти ребенка, спектрографической и другими экспертизами, показаниями очевидца, присутствовавшего при совершении убийства, а также совокупностью других собранных по делу доказательств».
А вот тут хотелось бы подробностей. И плевать на тайну следствия. Когда обвиняют врачей в употреблении крови младенцев, то тайны нет, а с доказухой тайна сразу появляется.