Суть приходящая а форма вечная что это такое
Суть приходящая а форма вечная что это такое
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
10 цитат на латыни, которые должен знать каждый
Латинские изречения мы встречаем почти на каждом шагу. Такие слова как «акция», «адаптация», «облигация», «реконструкция», «модернизация» — не требуют перевода. Они понятны всем, только произношение у них разное.
Но латинские поговорки, пословицы, крылатые выражения и и изречения известных латинян прочно вошли в нашу жизнь. Предлагаем вам 10 самых известных цитат на латыни.
1. Per aspera ad astra
Per aspera ad astra — одно из самых известных высказываний, которые вы часто могли слышать. С латинского — «Через тернии к звёздам». Также используется вариант ad astra per aspera — буквально «К звёздам через тернии». Второй вариант, пожалуй, даже более известен. Смысл прост: через трудности к великой цели.
Авторство этому изречению приписывают Луцию Аннею Сенеке, Сенеке Младшему или просто Сенеке, древнеримскому философу, мыслителю, поэту и государственному деятелю Сенека также был воспитателем Нерона. Фраза из трагедии «Неистовый Геркулес» (441). Полностью звучит так: Non est ad astra mollis e terris via «Не гладок путь от земли к звездам». Также встречаются отсылки в авторстве к Гесиоду.
2. Errare humanum est
Errare humanum est — латинское изречение. «Человеку свойственно ошибаться». Среди цитат на латыни — эта встречается довольно часто, в том числе в кино. Ее вы могли слышать и в фильме «Место встречи изменить нельзя» (фразу произнес Иван Сергеевич Груздев), и в фильме «Собака Баскервилей» из серии про Приключения Шерлока Холмса (фразу произнес доктор Ватсон, а перевел доктор Мортимер)
Афоризм Сенеки Старшего (отца Сенеки Стоика). Буквально звучит так: Ошибаться — есть человеческое (свойство). Смысл прост: Только Бог не ошибается, Он милостив и прощает нас, а свойство человека — ошибаться. Для человека — это естественно.
3. Tempora mutantur et nos mutamur in illis
Tempora mutantur et nos mutamur in illis — (латин.) «Времена меняются и мы меняемся вместе с ними» (или меняемся в них). Фраза не встречается в классической латыни, но представляет собой вариант фраз римского поэта Овидия, которому иногда неправильно присваиваются. Вместо этого выражение относится к ранней (середина XVI века) протестантской реформации, возникшей в Германии и впоследствии популяризировалось в различных формах.
Как многие пословицы, пришедшие из латинской культуры эта фраза представляет собой гексаметр: ритмический стих, типичный для великой эпической поэзии, как в греческой, так и в латинской литературе. Также звучит в фильме «Собака Баскервилей», (фразу произнес доктор Мортимер).
4. Memento mori
Memento mori (лат. mementō morī «помни, что [придётся] умереть», «помни о смерти», «помни, что смертен») — латинское выражение, ставшее крылатой фразой. В Древнем Риме эта фраза произносилась во время триумфального шествия римских полководцев, возвращающихся с победой. За спиной военачальника ставили раба, который обязан был периодически напоминать триумфатору, что несмотря на свою славу, тот остаётся смертным. Вероятно, настоящая фраза звучала как: Respice post te! Hominem te memento! («Обернись! Помни, что ты — человек!») (глава 33 «Апологетики» Тертуллиана).
5. Exceptio probat (confirmat) regulam
Exceptio probat (confirmat) regulam (лат.) — «Исключение доказывает (подтверждает) правило.» Идея родилась из защиты Цицероном Люция Корнелия Бальба Старшего (испанца по происхождению), которого обвиняли в незаконном получении римского гражданства. Обвинитель привёл примеры договоров Рима с некоторыми племенами, которые запрещали давать их членам гражданство и предложил сделать вывод, что гадитанцам (от испанского города Гадес — теперешний Кадис) гражданства тоже давать нельзя. На что Цицерон возразил: «Quod si exceptio facit ne liceat, ubi non sit exceptum, ibi necesse est licere» — («Поскольку это исключение делает принятие в гражданство незаконным, то отсутствие такого исключения необходимо делает его законным»).
В средние века юристы обобщили этот принцип до «exceptio probat regulam in casibus non exceptis» («исключение подтверждает правило в неисключённых случаях»). То есть, если нескольким солдатам в порядке исключения дается разрешение вернуться в казарму позже обыкновенного, то данное обстоятельство означает, что «несмотря на наличие исключения, правило [для остальных солдат] остается в силе». Смысл таков: в исключительных случаях правилами можно пренебречь, однако этот исключительный случай не отменяет правило.
Таким образом, Цицерон приписывает Кассию Равилле распространение выражения «cui bono?» (Кому выгодно? После Равиллы в Риме бытовало выражение «Кассиевы судьи», обозначавшее строгий, но справедливый суд.
7. Pecunia non olet
Pecunia non olet — (лат.) «Деньги не пахнут». Вариант (Aes non olet) — «Медь не пахет» — латинское крылатое выражение. Слова, приписываемые императору Веспасиану, якобы произнесённые им после получения денег от налога на покупку мочи из общественных уборных Рима и обращённые к его сыну Титу, который выразил неудовольствие по этому поводу (мочу использовали при дублении кож, а также при стирке и отбеливании одежды).
Туалетным налогом облагалось содержание и посещение общественных уборных, которые римские граждане использовали не только для отправления естественных надобностей, но и для общения. Необходимость как можно быстрее пополнить казну государства после только что закончившейся гражданской войны заставила Веспасиана вводить самые разные налоги и жестоко карать за попытки уклониться от их уплаты, что давало римлянам повод для злословий.
Римский историк Гай Светоний Транквилл (70 — 140 г. н. э.) описывает диалог, состоявшийся между императором Веспасианом и его сыном Титом, так: Когда последний упрекнул отца в неблагородном происхождении денег, собранных путём введения налога на туалеты, император заставил сына понюхать монеты и спросил «Чем они пахнут?». «Ничем» — ответил сын. «Странно, а ведь они из мочи!» — поставил точку в диалоге император. Основанное на этой истории выражение «Деньги не пахнут» позднее стало поговоркой, указывающей на не вполне чистый источник доходов.
8. Nulla dies sine linea
Nulla dies sine linea — латинский афоризм, который может быть дословно переведен как «Ни одного дня без линии». Традиционно переводится на русский язык как «Ни дня без строчки». Первым источником, где встречается выражение, является книга древнеримского историка Плиния Старшего, который приписывает выражение знаменитому древнегреческому художнику Апеллесу (IV в. до н. э.). Апеллес, со слов Плиния, старался практиковать графическое искусство, не пропуская ни дня. Плиний Старший сообщает, что живописец Апеллес «имел обыкновение, как бы он ни был занят, ни одного дня не пропускать, не упражняясь в своем искусстве, проводя хоть одну черту». Это и послужило основанием для поговорки.
9. O tempora! O mores!
O tempora! O mores! — (лат. [О тэ́мпора, о мо́рэс!]) «О времена, о нравы!». Самая известная из цитат на латыни, принадлежащая Цицерону. Это его выражение из «Первой речи против Катилины», которая считается вершиной римского ораторского искусства. Раскрывая подробности заговора Катилины на заседании сената в присутствии последнего, Цицерон этой фразой выражает возмущение как наглостью заговорщика, посмевшего как ни в чём не бывало явиться в сенат, так и бездействием властей относительно преступника, замышлявшего гибель Республики.
Однако, есть версия, что изначально фраза принадлежит Катону. Катон Марк Порций (Катон Старший, он же — Катон Цензор, живший 234-ок. 148 до н. э.) — древнеримский политик, полководец и писатель.
10. Vēni. Vidi. Vici.
Vēni. Vidi. Vici. — (лат.) [Вэ́ни. Ви́ди. Ви́ци] «Пришел. Увидел. Победил.» Среди цитат на латыни эта цитата довольна известна, особенно сегодня. По свидетельству Плутарха, этой фразой Юлий Цезарь сообщил в письме к своему другу Аминтию о быстрой победе при Зеле над понтийским царем Фарнаком в августе 47 г. до н. э. Светоний сообщает, что эта фраза была начертана на доске, которую несли перед Цезарем во время понтийского триумфа. Этим Цезарь отмечал не события войны, как обычно, а стремительность её завершения.
Латинские афоризмы
ЛОЛ, никогда бы не подумал что сейчас буду рад этому посту на пикабу, делаю зачет, и надо афоризмы, а тут как раз, ух, класс
О мёртвых или хорошо, или ничего: разбор мифа
Впрочем, сегодняшний пост не только и не столько об том. Ситуация навела меня на мысль разобрать миф, возникший вокруг выражения о мёртвых или хорошо, или ничего. В Интернете гуляет байка, будто бы полностью изречение звучит как о мёртвых или хорошо, или ничего, кроме правды. Было это и на Пикабу:
Здесь, как это часто бывает, смешана правда и ложь. Правда заключается в том, кому принадлежит изречение. Ложь – в том, как оно по-настоящему звучало. Но обо всём по порядку.
Выражение действительно приписывается Хилону из Спарты (VI век до нашей эры), известному также по фразе «Познай самого себя». Об этом нас информируют источники наивысшей авторитетности, как отечественные, так и зарубежные (Бабичев Н.Т., Боровский Я.М. Словарь латинских крылатых слов, 1999, стр. 140; Stone J.R. The Routledge dictionary of Latin quotations, стр. 20).
При этом фраза до нас дошла в составе труда Диогена Лаэртского «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов». Кстати, Диоген жил во II-III веках нашей эры, то есть, от Хилона его отделяет свыше семисот лет.
Вот его [Хилона – kl.] предписания. Сдерживай язык, особенно в застолье. Не злословь о ближнем, чтобы не услышать такого, чему сам не порадуешься. Не грозись: это дело бабье. К друзьям спеши проворнее в несчастье, чем в счастье. Брак справляй без пышности. Мертвых не хули. Старость чти. Береги себя сам. Лучше потеря, чем дурная прибыль: от одной горе на раз, от другой навсегда. Чужой беде не смейся. Кто силен, тот будь и добр, чтобы тебя уважали, а не боялись. Хорошо начальствовать учись на своем доме. Языком не упреждай мысль. Обуздывай гнев. Гадательству не перечь. На непосильное не посягай. Не спеши в пути. Когда говоришь, руками не размахивай – это знак безумства. Законам покорствуй. Покоем пользуйся.
Как мы видим, это набор морализаторских сентенций в духе «Маму слушай, носи шапку зимой». Интересующая нас – «Мертвых не хули». Как она звучала в оригинале? τὸν τεθνηκóτα μὴ κακολογεῖν. Глагол κακολογεῖν состоит из двух корней – κακός «плохой» и λόγος «слово». Собственно, говоря, в своё время он был скалькирован в старославянский в виде зълословити, откуда был позаимствован в русский как злословить. На русский этот греческий глагол переводится как «злословить, поносить, чернить, клеветать, оскорблять». Так что Хилон говорит нам: «Не злословить о мёртвом». Видимо, потому, что он уже не сможет ответить. В отличие от живых: «Не злословь о ближнем, чтобы не услышать такого, чему сам не порадуешься». Выходит, этими двумя сентенциями Хилон не рекомендует нам злословить в принципе.
Секундочку, а где же здесь что-нибудь про необходимость говорить хорошо или правду? В оригинале ничего подобного нет.
Отчасти виноват перевод на латынь, причём первые до нас не дошли. В XV веке новый перевод сделал итальянский монах Амброджо Траверсари. Не знаю, обиделся ли итальянец на Хилона за требование не размахивать руками во время разговора, или ещё какой-то фактор сыграл роль, но перевод его неточен: de mortuis nihil nisi bonum. То есть, «О мёртвых ничего, кроме хорошего». Чувствуете разницу? То есть, если Хилон рекомендовал не оскорблять мёртвых, то в переводе это превращается в пожелание мёртвых хвалить.
Именно в латинском переводе в разных вариантах (часто цитируют как de mortuis aut bene, aut nihil «о мёртвых или хорошо, или ничего») фраза стала популярной.
В то же время многих эта сентенция смущала, и с ней стали полемизировать. Один из самых ранних примеров, который мне удалось обнаружить, принадлежит немецкому драматургу Августу фон Коцебу («Мое бегство в Париж зимой 1790 года»):
Следовало бы говорить не de mortuis nil nisi bene [о мёртвых только хорошо – kl.], а de mortuis nil nisi vere [о мёртвых только правдиво – kl.].
Не отстают от него и отечественные мыслители. Позволю себе дать лишь несколько цитат, остальные можно найти в уже упомянутом Словаре латинских крылатых слов, стр. 139-142:
—Ну и язычок же у вас, Иван Ефимыч! Ругали бы живых, а то от вас и покойникам достается. Есть такая пословица: de mortis, de mortibus.
— Вы хотите сказать: «De mortuis aut bene, aut nihil». Но эта пословица нелепая, я ее несколько поправляю; я говорю: de mortuis aut bene, aut male [о мёртвых или хорошо, или плохо – kl.]. Иначе ведь исчезла бы история, ни об одном историческом злодее нельзя было бы произнести справедливого приговора, потому что все они перемерли. [А. Н. Апухтин, Между жизнью и смертью]
De mortuis aut bene, aut nihil,— какое языческое, ложное правило! О живых говори добро или ничего. От скольких страданий это избавило бы людей, и как это легко. О мертвых же почему не говорить и худого. В нашем мире, напротив, установилось правило: с некрологами и юбилеями говорить одни страшно преувеличенные похвалы, следовательно, только ложь. И это наносит людям ужасный вред, сглаживая и делая безразличным понятие добра и зла. [Л. Н. Толстой, Дневники, февр., 1902]
Дружески приветствовав гостя, хозяин [Н. С. Лесков] исподволь перешел к суровым ему упрекам за приукрашение в газетной поминке литературных заслуг и общественных достоинств умершего.
— Да ведь это же в некрологе, Николай Семенович!
— А в некрологах надо непременно говорить неправду?
— «Aut bene, aut nihil».
— В обоих случаях, следовательно,— лгать?
— Но другого же правила нет, Николай Семенович.
— Как нет? — мягко вмешался в угрожавший обостриться диалог «нарочито-ласкательный мелодика В. Л. Величко. Есть и очень красивое и звучное, но почему-то никогда не вспоминаемое: de mortuis — veritas. [A. Н. Лесков, Жизнь Николая Лескова (вступление)]
Отмечу, что последняя переделка плоха с точки зрения грамматики, лучше будет: de mortuis nihil nisi verum «о мёртвых ничего, кроме правды».
Так откуда же взялась переделка «о мёртвых или хорошо, или ничего, кроме правды»? По всей вероятности, кто-то случайно или умышленно скрестил «традиционный» вариант и альтернативу ему, предложенную Коцебу и получил довольно причудливого кентавра.
Подведу короткое резюме всему вышесказанному:
2. Это лишь изречение конкретного философа, а не некое общее правило. Если кто-то будет оперировать им как аргументом в споре, то у такого человека можно поинтересоваться, следует ли он и остальным рекомендациям Хилона: покорствует ли законам, сдерживает ли язык и, самое главное, размахивает ли руками.
3. Само высказывание довольно спорно. Хилон также сказал: «Старость чти». Должен я ли чтить старого идиота только за то, что он стар? Должен ли я уважать мёртвого идиота только за то, что он мёртв?
4. Самое главное, этой сентенцией также нельзя затыкать тех, кто обсуждает не самих покойных, а их идеи. Я, например, вижу огромную разницу между «покойный Х – идиот» и «покойный Х нёс бред, и сейчас я это докажу».
Нирвикальпа самадхи и Причастие
Самадхи: вершина божественного сознания
Даже и в савикальпа самадхи существуют различные уровни. Как в одном и том же школьном классе есть блестящие ученики и слабые ученики, так и в савикальпа самадхи некоторые ученики достигают высшей ступени, в то время как менее устремленные ищущие достигают нижней ступени лестницы, где все не так ясно и живо, как на высочайшем уровне.
В савикальпа самадхи есть мысли и идеи, приходящие из различных мест, но они не действуют на вас. Во время медитации вы остаетесь безмятежны, и ваша внутренняя сущность действует динамично и уверенно. Но когда вы будете чуть выше, когда вы станете едины с душой в нирвикальпа самадхи не будет никаких мыслей вообще. Я пытаюсь объяснить это словами, но сознание в нирвикальпа самадхи никогда не сможет быть адекватно объяснено или выражено. Я стараюсь наилучшим образом рассказать вам что-то из очень высокого состояния сознания, но все же выражает это мой ум. А в нирвикальпа самадхи нет ума, только бесконечный покой и блаженство. Там останавливается танец природы, и познающий и познаваемый становятся одним. Там вы наслаждаетесь в высшей степени божественным, всеохватывающим, внутренним любовным экстазом. Вы становитесь объектом наслаждения, вы становитесь наслаждающимся и вы становитесь самим наслаждением.
Когда вы вступаете в нирвикальпа самадхи, первое, что вы чувствуете, это то, что ваше сердце больше, чем сама Вселенная. Обычно вы видите мир вокруг себя, и Вселенная кажется бесконечно больше, чем вы. Но это потому, что мир и Вселенная постигаются ограниченным разумом. Когда вы пребываете в нирвикальпа самадхи, вы видите Вселенную как маленькую точку внутри своего бескрайнего сердца.
В нирвикальпа самадхи присутствует бесконечное блаженство. Блаженство является неясным понятием для большинства людей. Они слышат, что есть что-то, называемое блаженством, и некоторые говорят, что испытали его, но большинство не имеют собственного представления об этом. Когда вы входите в нирвикальпа самадхи, вы не только ощущаете блаженство, но также становитесь этим блаженством.
Обычно, когда кто-то входит в нирвикальпа самадхи, он не желает возвращаться в этот мир снова. Если он остается там в течение восемнадцати или двадцати одних суток, очень возможно, что душа покинет тело навечно. В далеком прошлом были духовные Учителя, которые достигали нирвикальпа самадхи и не возвращались обратно. Они достигали своего наивысшего состояния самадхи, но считали невозможным войти снова в мирскую атмосферу и работать как люди. Человек не может действовать в мире в то время, когда находится в таком состоянии сознания, это просто невозможно. Но есть божий промысл. Если Всевышний пожелает, чтобы конкретная душа работала здесь на земле, даже спустя двадцать один или двадцать два дня, Всевышний может забрать эту индивидуальность в другой источник динамичного, божественного сознания и вернуть его на земной уровень для действий.
Даже после достижения высочайшего типа реализации благословение сахаджа самадхи происходит очень редко. Очень мало духовных Учителей достигло этого состояния. Для сахаджа самадхи нужна бесконечная Милость Всевышнего. Сахаджа самадхи приходит только тогда, когда достигается неразделимое единство со Всевышним, или когда кто-то хочет показать, в редких случаях, что он и есть Всевышний. Тот, кто достиг сахаджа самадхи и остается в этом состоянии самадхи, сознательно и в совершенстве утверждает Всевышнего каждую секунду, и, поэтому, является величайшей гордостью Трансцендентального Всевышнего.
Из книги Шри Чинмоя » Медитация «
САВИКАЛЬПА-САМАДХИ
20. Есть еще два вида самадхи: савикалъпа и нирвикальпа.
21. Савикальпа-самадхи по-другому называется сампраджнята- и сабиджа-самадхи.
22. В савикальпа-самадхи есть трипути, или триада: знающий, знание и знаемое.
23. Сампраджнята-, или савикальпа-самадхи возможно, когда достигнута экаграта, или однонаправленность сознания.
24. Происходит лишь частичное прекращение деятельности сознания.
25. Самскары, или впечатления, не сгорают. Отсюда название сабиджа («с семенем»).
26. Когда йогин медитирует на чистом и саттвическом сознании, лишенном раджаса и тамаса, он достигает глубокой радости. Поэтому это состояние называется сананда-самадхи, или «блаженное самадхи».
27. Йог ощущает: Ахам асми, «Я есмъ». Вот почему это состояние называется еще асмита-самадхи.
Разъяснение понятия самадхи
/по материалам сайта Школы Йоги при Институте Теории и практики Йоги /
Слово «медитация» по происхождению латинское и обозначает не что иное, как размышление. Поэтому оно не является чисто индийским, и, строго говоря, в йоге такого термина нет вообще. А когда его пытаются употреблять в отношении к йоге, то делают это, как правило, в значении прямо противоположном его истинному значению, а именно о медитации говорят, как о состоянии обратном размышлению, то есть безмыслии, пустотности сознания, уходе в трансцендентные сферы, остановке внутреннего диалога и т.п.
Что касается понятия самадхи, то существует две неправильные тенденции понимания этого термина:
Первая – это детское представление о самадхи, как об очень необычном состоянии сознания, которое сопровождается сильнейшими внутренними экстазами, переживаниями, виденьями бога и т.д. и внешними эффектами, такими как яркий свет вокруг головы, вырывающиеся клубы дыма из ушей, ноздрей и заднепроходного отверстия человека, впавшего в самадхи.
Вторая крайность, когда, наоборот, человек считает, что он сам уже давно познал самадхи, что в этом состоянии нет ничего особенного, и что это любые приятные внутренние ощущения.
В действительности же, и это будет грамотно с точки зрения йоги, лучше говорить о так называемой «саньяме» (самьяме, самаяме), которая переводится с санскрита, как «погружение во что-то», и этот процесс погружения несколько словно делится на три стадии: начальную, среднюю и завершающую, которые соответствуют дхаране, дхияне и самадхи. Естественно, это тема достаточно непростая, и заниматься подобными практиками могут только очень подготовленные люди и только в настоящей духовной школе под непосредственным руководством настоящего Гуру, освоившего в совершенстве эти техники.
Здесь мы можем лишь рассказать об этом чисто с просветительской точки зрения, чтобы рассеять таинственность и заблуждения.
Затем наступает следующая фаза. В йоге вообще так устроено, что каждая ее ступень, если она в совершенстве освоена как бы плавно перетекает в следующую. Процесс напряженного и сосредоточенного размышления и анализа трансформируется в гораздо более свободное и легкое состояние, когда новые мысли на тему, интересующую йога, начинают приходить в голову сами собой, причем все эти мысли подкреплены надежными аргументами и являются действительно новыми, в том смысле, что эти знания нельзя ни от кого услышать и нигде прочитать. В человеческой культуре их нет. Эти новые знания сами собой рождаются в голове человека, вышедшего на эту новую стадию саньямы, которая называется дхианой. Таким образом, дхиана отличается от дхараны прежде всего тем, что йог уже не должен прилагать для сосредоточенного размышления никаких усилий. Христиане, которые помногу молятся, хорошо знакомы с этим состоянием сознания и говорят об этом так: «Сначала человек делает усилие, чтобы творить молитву, а затем, сама молитва начинает творить человека, причем безо всяких усилий со стороны последнего». Таким образом, стадия дхианы характеризуется достаточно чистым, светлым и ясным состоянием сознания, которое очень «щедро одаривает» освоившего эту ступень йоги человека новыми идеями, знаниями и открытиями. Он становится лучшим специалистом на свете в интересующей его области и легко может читать многочасовые лекции или писать книги на тему, которой была посвящена саньяма. Следует особо отметить, что хотя мы стараемся говорить простыми словами об этих вещах, совершенно не следует думать, что эти состояния и такая практика доступны любому, считающему себя интеллектуальным человеку. 99% профессоров, преподающих в лучших университетах мира, по сравнению с йогом, вышедшим на стадию дхианы, просто не понимают о чем говорят. В их словах нет ничего живого. Они просто вызубрили это когда-то и из года в год бубнят одно и то же, в действительности даже не понимая смысла сказанного. Автор этих строк может позволить себе такое сказать, поскольку с раннего детства находился в среде научных сотрудников и университетских преподавателей, сам закончил и много лет работал в одном из самых престижных университетов мира, является профессором и имеет ученую докторскую степень.
Преходящее и вечное.
Важным определением экзистенции является выход за пределы существования, возможность стремление к чему-то более значимого, абсолютного, трансцендентного. В жизненном мире, который возникает как результат поступка экзистенции, человек существует в психологическом времени, уходящего года. Проходит детство, юность, зрелость, проходит время страданий и испытаний, проходит радостный миг вдохновения и взаимности. Но есть еще Истина, Справедливость, Добро, Бог, Красота, Любовь. Эти главные, высшие ценности, независимо от того, как каждый человек их называет, не могут не влиять на развитие личности, символизируя вечную, непреходящее.
Преходящее, если его рассматривать вне вечным, становится абсурдным, случайным, поверхностным, неинтересным. Вечное, которое никак не воплощается в повседневной жизни, не сопоставляется с преходящим, становится абстрактным, нереальным, искусственным и потому тоже неинтересным. Преходящее всегда начинается в вечном, представляет собой некую долю вечного, воплощает вечное, развивает его. Вечный незаметно, неявно присутствует в найско-роминущому, в повседневной, обычной. Человек, который в водовороте жизни помнит об уникальности каждой его момент, который постоянно стремится к вечным ценностям, до внесения их в сферу временного, с корью и на что го, шаг за шагом приближается к самому себе, становится свободной.
Эта легенда имеет множество литературных воплощений. Новые и новые толкования, которые возраст в век сменяют друг друга, свидетельствуют о извечность проблемы, об отсутствии окончательного, абсолютного решения о необходимости внутри каждого индивидуальной жизни начинать свой, отдельный поиск. Нужно жизни, которым нечего дорожить, поскольку оно все равно не будет ни конца ни края? Чем для меня вечное и преходящее, исходя из сегодняшнего понимания конечности своего существования?
Отличительной чертой человеческого существования является тоска, тоска по абсолютным бытием, тоска по вечными ценностями, за Богом. Именно эта тоска является источником активности, направленной на поиски истинного, подлинного бытия, приближение к вечному. Но большинство людей, ища полноту, увязает в мелочах.
Человек не может найти себя в чувственных наслаждениях, похотливых желаниях. Кьеркегор анализирует судьбу Дон Жуана, пытаясь показать вечную неудовлетворенность тех, кто ищет призрачный идеал земной любви. Его Дон Жуан стремится большой любви и постоянно устает очередными разочарованиями, тоскует по идеалу и пресыщается ритуалом чувственных утех. Это трагическая фигура, образ надломленный, унижен, хотя и «чувственно гениальный». Чувственная любовь по своей природе, как считает Кьеркегор, не может быть истинным, потому что это любовь не к одному человеку, а ко всем, это соблазн.
По Кьеркегора, существует только одна сила, которая способна объединить растерзанное человеческое «Я», это любовь к Богу. Мы находим смысл жизни, когда начинаем верить в Бога, и эта вера становится откровением. Человек только тогда и живет истинной жизнью, когда она пытается реализовать вечное в мимолетном, озаренная Божьей благодатью. Осознание бездны между преходящим и вечным является одновременно осознанием истины о безграничности расстояния между реальной, греховной, естественным человеком и Богом, между реальным и идеальным «Я». Что может быть более значимым, чем путь над этой бездной?