Та что постлала мне постель
перевод Роберт Бернс Та что постлала мне постель
Она, стелившая постель.
Когда январский ветер дул,
На север я держал свой путь.
Прохладой вечер обернул,
И мне хотелось отдохнуть.
В ночной сгущающейся тьме
Девицу повезло найти.
Любезно предложила мне
В её уютный дом войти.
Отвесил низко ей поклон:
«Спасибо за учтивость вам»
Отвесил низко ей поклон:
«Всё за ночлег сейчас отдам»
Она широкую постель
Застлала ручками, как снег.
К губам подняла свежий эль:
«Пусть будет крепок ваш ночлег».
Поспешно подняла свечу
И торопливо прочь пошла.
«Постой родная, я хочу,
Ещё подушку чтоб нашла».
Под голову подушку мне
Послушно принесла в кровать.
Благодаря её вдвойне,
Хотел её поцеловать.
Я целовал ещё, ещё,
Не дав и слова ей сказать,
Обвил руками, как плющом
И уложил к стене в кровать.
При свете утренней зари
Её за всё благодарил.
«Молчи. Молчи! Не говори,
Меня ты взял и погубил».
В глазах дрожала слёз вода.
Я обнял и сказал: «Поверь!
Не плачь, ты будешь мне всегда
Отныне застилать постель. «
Стелила девочка постель.
Стелила милая постель.
До смерти вспомню я не раз,
Стелившую постель для нас.
( примечание: перевод очень близкий к тексту оригинала )
Перевод: С. Я. Маршака :
Роберт Бернс «Ночлег в пути»
Меня в горах застигла тьма,
Январский ветер, колкий снег.
Закрылись наглухо дома,
И я не мог найти ночлег.
По счастью, девушка одна
Со мною встретилась в пути,
И предложила мне она
В ее укромный дом войти.
Она тончайшим полотном
Застлала скромную кровать
И, угостив меня вином,
Мне пожелала сладко спать.
Она подушку принесла
Под изголовие мое.
И так мила она была,
Что крепко обнял я ее.
В ее щеках зарделась кровь,
Два ярких вспыхнули огня.
— Коль есть у вас ко мне любовь,
Оставьте девушкой меня!
Был мягок шелк ее волос
И завивался, точно хмель.
Она была душистей роз,
Та, что постлала мне постель.
Она не спорила со мной,
Не открывала милых глаз.
И между мною и стеной
Она уснула в поздний час.
Потом иглу взяла она
И села шить рубашку мне,
Январским утром у окна
Она рубашку шила мне.
Мелькают дни, идут года,
Цветы цветут, метет метель,
Но не забуду никогда
Той, что постлала мне постель!
Robert Burns
THE LASS THAT MADE THE BED TO ME
(Burns Original)
When Januar’ wind was blawing cauld,
As to the north I took my way,
The mirksome night did me enfauld,
I knew na where to lodge till day:
By my gude luck a maid I met,
Just in the middle o’ my care,
And kindly she did me invite
To walk into a chamber fair.
I bow’d fu’ low unto this maid,
And thank’d her for her courtesie;
I bow’d fu’ low unto this maid,
An’ bade her make a bed to me;
She made the bed baith large and wide,
Wi’ twa white hands she spread it doun;
She put the cup to her rosy lips,
And drank –»Young man, now sleep ye soun.»
Chorus –The bonie lass made the bed to me,
The braw lass made the bed to me,
I’ll ne’er forget till the day I die,
The lass that made the bed to me.
She snatch’d the candle in her hand,
And frae my chamber went wi’ speed;
But I call’d her quickly back again,
To lay some mair below my head:
A cod she laid below my head,
And served me with due respect,
And, to salute her wi’ a kiss,
I put my arms about her neck.
The bonie lass, &c.
«Haud aff your hands, young man!» she said,
«And dinna sae uncivil be;
Gif ye hae ony luve for me,
O wrang na my virginitie.»
Her hair was like the links o’ gowd,
Her teeth were like the ivorie,
Her cheeks like lilies dipt in wine,
The lass that made the bed to me:
The bonie lass, &c.
Her bosom was the driven snaw,
Twa drifted heaps sae fair to see;
Her limbs the polish’d marble stane,
The lass that made the bed to me.
I kiss’d her o’er and o’er again,
And aye she wist na what to say:
I laid her ‘tween me and the wa’;
The lassie thocht na lang till day.
The bonie lass, &c.
Upon the morrow when we raise,
I thank’d her for her courtesie;
But aye she blush’d and aye she sigh’d,
And said, «Alas, ye’ve ruin’d me.»
I claps’d her waist, and kiss’d her syne,
While the tear stood twinkling in her e’e;
I said, my lassie, dinna cry.
For ye aye shall make the bed to me.
The bonie lass, &c.
She took her mither’s holland sheets,
An’ made them a’ in sarks to me;
Blythe and merry may she be,
The lass that made the bed to me.
Chorus – The bonie lass made the bed to me,
The braw lass made the bed to me.
I’ll ne’er forget till the day I die,
The lass that made the bed to me.
Robert Burns
THE GIRL THAT MADE THE BED FOR ME
(Standard English Translation)
When January wind was blowing cold,
As to the North I took my way,
The darkening night did me enfold,
I knew not where to lodge till day.
By my good luck a maid I met
Just in the middle of my care,
And kindly she did me invite
To walk into a chamber fair.
I bowed full low unto this maid,
And thanked her for her courtesy;
I bowed full low unto this maid,
And bade her make a bed for me,
She made the bed both larger and wide,
With two white hands she spread it down,
She put the cup to her rosy lips,
And drank : – » Young man, now sleep you sound. «
She snatched the candle in her hand,
And from my chamber went with speed,
But I called her quickly back again
To lay some more below my head:
A pillow she laid below my head,
And served me with due respect,
And, to salute her with a kiss,
I put my arms about her neck.
» Hold off your hands, young man, » she said,
» And do not so uncivil be;
If you have any love for me,
O, wrong not my virginity!’
Her hair was like the links of gold,
Her teeth were like the ivory,
Her cheeks like lilies dipped in wine,
The girl that made the bed for me!
Her bosom was the driven snow,
Two drifted heaps so fair to see;
Her limbs the polished marble stone,
The girl that made the bed for me!
I kissed her over and over again,
And always she knew not what to say.
I laid her between me and the wall –
The girl thought it not long till day.
Upon the morning, when we rose,
I thanked her for her courtesy,
But always she blushed, and always she sighed,
And said: – ‘ Alas, you have ruined me!’
I clasped her waist, and kissed her then,
While the tear stood twinkling in her eye.
I said: – «My girl, do not cry,
For you always shall make the bed for me. «
She took her mother’s fine holland linen sheets,
And made them all in shirts to me.
Blythe and merry may she be,
The girl that made the bed for me!
The lovely girl made the bed for me,
The lovely girl made the bed for me!
I will never forget till the day I die,
The girl that made the bed for me
Та, что стелила мне постель. Роберт Бёрнс
Александр Булынко
ТА, ЧТО СТЕЛИЛА МНЕ ПОСТЕЛЬ
Перевод стихотворения Роберта Бёрнса
«The Lass That Made the Bed to Me»
Январь, мороз и ветер выл.
На Север я свой путь держал,
Но мрак ночной остановил –
Где мне найти ночлег, не знал.
Но встречу с девушкой одной
На счастье мне судьба дала.
Она явилась предо мной
И в скромный дом свой позвала.
Я отдал низкий ей поклон.
Я стал ее благодарить.
Отдав нижайший ей поклон,
Просил постель мне постелить.
Мне ложе выстлала она,
Переуступив свою кровать,
Налила красного вина
И пожелала крепко спать.
Свечу в ладонь взяла она,
Хотела выйти из избушки,
Но, осмелевший от вина,
Я попросил еще подушку.
Подушку мне она дала,
Присела скромно на кровать…
Возможно – поцелуй ждала…
И я решил ее обнять.
– «Не распускайте руки, сэр,
И не кажитесь грубым мужем!
А коль влюбились, например,
Я девственна еще в тому же…»
В златой косе ее – весна,
А зубы – жемчуга на дне.
И как нектар была она,
Та, что постель стелила мне!
Как снег январский грудь бела,
Как мрамор холодна зазноба.
Метель, казалось, намела
Два эти маленьких сугроба.
Я в губы целовал её,
Она молчала. Втихомолку
Я отдал ей тепло свое,
Но ей казалось – ненадолго.
Под утро зимняя заря
К любви толкнула с новой силой:
«Сэр, погубили вы меня,
А я в Вас, кажется, влюбилась…»
Я целовал и, не таясь,
Сказал: «Тебе не надо слёзы лить!
Теперь всегда, любовь моя,
Ты будешь мне постель стелить!»
Взяла голландское белье
И стала мне наряды шить…
Так счастье встретил я своё,
Ту, что постель взялась стелить.
Стелила мне, вы все поверьте,
Мне одному… И ты поверь –
Мне не забыть и после смерти,
Ту, что стелила мне постель.
Сборник «Избранные переводы»
Цикл «Поэзия Великобритании и США»
==============================
Robert Burns
THE LASS THAT MADE THE BED TO ME
(Burns Original)
When Januar’ wind was blawing cauld,
As to the north I took my way,
The mirksome night did me enfauld,
I knew na where to lodge till day:
By my gude luck a maid I met,
Just in the middle o’ my care,
And kindly she did me invite
To walk into a chamber fair.
I bow’d fu’ low unto this maid,
And thank’d her for her courtesie;
I bow’d fu’ low unto this maid,
An’ bade her make a bed to me;
She made the bed baith large and wide,
Wi’ twa white hands she spread it doun;
She put the cup to her rosy lips,
And drank –»Young man, now sleep ye soun.»
Chorus –The bonie lass made the bed to me,
The braw lass made the bed to me,
I’ll ne’er forget till the day I die,
The lass that made the bed to me.
She snatch’d the candle in her hand,
And frae my chamber went wi’ speed;
But I call’d her quickly back again,
To lay some mair below my head:
A cod she laid below my head,
And served me with due respect,
And, to salute her wi’ a kiss,
I put my arms about her neck.
The bonie lass, &c.
«Haud aff your hands, young man!» she said,
«And dinna sae uncivil be;
Gif ye hae ony luve for me,
O wrang na my virginitie.»
Her hair was like the links o’ gowd,
Her teeth were like the ivorie,
Her cheeks like lilies dipt in wine,
The lass that made the bed to me:
The bonie lass, &c.
Her bosom was the driven snaw,
Twa drifted heaps sae fair to see;
Her limbs the polish’d marble stane,
The lass that made the bed to me.
I kiss’d her o’er and o’er again,
And aye she wist na what to say:
I laid her ‘tween me and the wa’;
The lassie thocht na lang till day.
The bonie lass, &c.
Upon the morrow when we raise,
I thank’d her for her courtesie;
But aye she blush’d and aye she sigh’d,
And said, «Alas, ye’ve ruin’d me.»
I claps’d her waist, and kiss’d her syne,
While the tear stood twinkling in her e’e;
I said, my lassie, dinna cry.
For ye aye shall make the bed to me.
The bonie lass, &c.
She took her mither’s holland sheets,
An’ made them a’ in sarks to me;
Blythe and merry may she be,
The lass that made the bed to me.
Chorus – The bonie lass made the bed to me,
The braw lass made the bed to me.
I’ll ne’er forget till the day I die,
The lass that made the bed to me.
Robert Burns
THE GIRL THAT MADE THE BED FOR ME
(Standard English Translation)
When January wind was blowing cold,
As to the North I took my way,
The darkening night did me enfold,
I knew not where to lodge till day.
By my good luck a maid I met
Just in the middle of my care,
And kindly she did me invite
To walk into a chamber fair.
I bowed full low unto this maid,
And thanked her for her courtesy;
I bowed full low unto this maid,
And bade her make a bed for me,
She made the bed both larger and wide,
With two white hands she spread it down,
She put the cup to her rosy lips,
And drank : – » Young man, now sleep you sound. «
She snatched the candle in her hand,
And from my chamber went with speed,
But I called her quickly back again
To lay some more below my head:
A pillow she laid below my head,
And served me with due respect,
And, to salute her with a kiss,
I put my arms about her neck.
» Hold off your hands, young man, » she said,
» And do not so uncivil be;
If you have any love for me,
O, wrong not my virginity!’
Her hair was like the links of gold,
Her teeth were like the ivory,
Her cheeks like lilies dipped in wine,
The girl that made the bed for me!
Her bosom was the driven snow,
Two drifted heaps so fair to see;
Her limbs the polished marble stone,
The girl that made the bed for me!
I kissed her over and over again,
And always she knew not what to say.
I laid her between me and the wall –
The girl thought it not long till day.
Upon the morning, when we rose,
I thanked her for her courtesy,
But always she blushed, and always she sighed,
And said: – ‘ Alas, you have ruined me!’
I clasped her waist, and kissed her then,
While the tear stood twinkling in her eye.
I said: – «My girl, do not cry,
For you always shall make the bed for me. «
She took her mother’s fine holland linen sheets,
And made them all in shirts to me.
Blythe and merry may she be,
The girl that made the bed for me!
The lovely girl made the bed for me,
The lovely girl made the bed for me!
I will never forget till the day I die,
The girl that made the bed for me
Роберт Бёрнс был довольно высок, строен и хорошо сложен. Запоминающейся особенностью его внешности были его большие глубоко посаженные глаза, которые придавали лицу «крестьянского поэта» невинное выражение.
Сексуальные подвиги Роберта подтверждаются его личной перепиской, юридическими документами с исками о признании отцовства, и, конечно, его стихами и поэмами. Для Бернса любовь и поэзия были неотъемлемыми друг от друга, и многие его произведения отражают его чувства и подробно рассказывают о его отношениях с женщинами, удачах, отказах и связанных с ними радостями и переживаниями.
В 15 лет, по его собственному признанию, он влюбился впервые в жизни в Нелли Киркпатрик, его партнершу по танцам на традиционном празднике. Первое стихотворение, которое он написал в своей жизни, было посвящено ей и называлось «Красавица Нелл». Его отношения с ней были совершенно невинными так же, как и отношения с Элисон Бегби, в которую он влюбился после Нелли. Он написал Элисон несколько романтических писем и даже сделал ей предложение, но получил отказ.
Сексуальные нравы в сельской местности в Шотландии в то время были довольно открытыми. Свадьба обычно игралась, когда невеста уже ждала ребенка. Даже церковь прощала прелюбодеяние, если обвиняемые выплачивали небольшой штраф и произносили несколько слов раскаяния перед прихожанами.
И тем не менее, Роберт впервые в жизни осмелился вступить в сексуальные отношения с женщиной лишь после смерти своего отца. Женщиной этой была Элизабет Пейтон, служанка его матери. Их связь была непродолжительной, страстной и плодотворной, и в мае 1785 года у Элизабет родилась дочь. Назвали ее тоже Элизабет. Этому событию Роберт посвятил стихотворение. У Бернса, кстати, за всю его жизнь родилось три незаконнорожденных дочери (от трех матерей), и все трое были названы этим именем. Элизабет не стала требовать, чтобы Роберт стал ее мужем, но после того, как был опубликован первый сборник его поэзии, она потребовала и получила определенную сумму денег, после чего скрылась в неизвестном направлении, оставив Роберту маленькую дочь.
Следующей женщиной в жизни Бернса стала Джин Армур. Она была на 6 лет младше Роберта и, вероятно, самой красивой женщиной в его жизни. В феврале 1786 года она сообщила ему, что ожидает ребенка, и они подписали документ, признающий друг друга мужем и женой. Но отец Джин, известный во всей округе каменщик, был категорически против того, чтобы его дочь вышла замуж за небогатого поэта. Подписанный документ стараниями юриста, нанятого отцом Джин, был аннулирован, а саму Джин родители отправили к родственникам.
Некоторое время Берне горевал, чувствуя обиду от того, что его предали и обманули, а затем стал строить планы навсегда переселиться из Шотландии на Ямайку. Сделать это он собирался с некоей Мэри Кэмпбелл, которую считал идеалом невинности и чистоты. Он, по всей вероятности, ошибался, поскольку Мэри была, очевидно, той самой Мэри Кэмпбелл, которая до этого прославилась, успев стать любовницей нескольких известных и богатых шотландцев. Мэри уже ожидала ребенка от Бернса, но неожиданно скончалась.
Во время продолжительных поездок по Шотландии у Бернса было множество встреч с самыми разными женщинами.
У него была длительная любовная переписка с Фрэнсис Данлоп, вдовой, воспитывающей 13 детей. Он доверял ей все подробности своих встреч с остальными женщинами.
Бернс сделал предложение Маргарет Чалмерс, но она отказала ему и вышла замуж за банкира. Затем была короткая встреча в Эдинбурге с Мей Кэмерон. Результатом этой встречи стало появление на свет второй его незаконнорожденной дочери Элизабет.
Необычно сложились отношения Роберта с Агнес Мейклхоуз из Эдинбурга, муж которой работал за границей. В день, когда Роберт должен был встретиться с Агнес, он повредил колено и не смог прийти на свидание. Они довольно долго не могли встретиться и стали переписываться. Переписка их была страстной и романтической. Когда же Бернс выздоровел и смог, наконец, встретиться с Агнес, она отказалась сделать их отношения более интимными. Тогда Роберт соблазнил ее служанку, которая через положенное количество месяцев родила ему сына.
Тем временем Бернс опять начал встречаться с Джин Армур. В июне 1787 года он приехал к ней домой и был удивлен, узнав, что ее отец изменил свое мнение и согласен видеть в нем своего зятя. Он даже запер Роберта и Джин в спальне на ночь, чтобы они «отметили счастливую встречу». Когда Роберт опять приехал к Джин в следующем году он узнал, что она на девятом месяце беременности. В этот же день Джин родила близнецов, но они скоро умерли. Роберт и Джин через месяц сыграли свадьбу. За годы их совместной жизни у них родилось еще четверо детей.
Отношение Бернса к семейной жизни было весьма практичным и совершенно несентиментальным. Он писал: «Иметь под рукой женщину, с которой можно спать, когда только ты этого захочешь, не рискуя получить до конца жизни это проклятие, незаконнорожденных детей. Вот вам очень солидная точка зрения на женитьбу».
За свою короткую жизнь Роберт Бернс, правда, сам неоднократно нарушал свои собственные правила, и довольно часто не придерживался этой «солидной точки зрения.»
Роберт Бернс — Ночлег в пути: Стих
Меня в горах застигла тьма,
Январский ветер, колкий снег.
Закрылись наглухо дома,
И я не мог найти ночлег.
По счастью, девушка одна
Со мною встретилась в пути,
И предложила мне она
В ее укромный дом войти.
Я низко поклонился ей —
Той, что спасла меня в метель,
Учтиво поклонился ей
И попросил постлать постель.
Она тончайшим полотном
Застлала скромную кровать
И, угостив меня вином,
Мне пожелала сладко спать.
Расстаться с ней мне было жаль,
И, чтобы ей не дать уйти,
Спросил я девушку: — Нельзя ль
Еще подушку принести?
Она подушку принесла
Под изголовие мое.
И так мила она была,
Что крепко обнял я ее.
В ее щеках зарделась кровь,
Два ярких вспыхнули огня.
— Коль есть у вас ко мне любовь,
Оставьте девушкой меня!
Был мягок шелк ее волос
И завивался, точно хмель.
Она была душистей роз,
Та, что постлала мне постель.
А грудь ее была кругла, —
Казалось, ранняя зима
Своим дыханьем намела
Два этих маленьких холма.
Я целовал ее в уста —
Ту, что постлала мне постель,
И вся она была чиста,
Как эта горная метель.
Она не спорила со мной,
Не открывала милых глаз.
И между мною и стеной
Она уснула в поздний час.
Проснувшись в первом свете дня,
В подругу я влюбился вновь.
— Ах, погубили вы меня! —
Сказала мне моя любовь.
Целуя веки влажных глаз
И локон, вьющийся, как хмель,
Сказал я: — Много, много раз
Ты будешь мне стелить постель!
Потом иглу взяла она
И села шить рубашку мне,
Январским утром у окна
Она рубашку шила мне…
Мелькают дни, идут года,
Цветы цветут, метет метель,
Но не забуду никогда
Той, что постлала мне постель!
Роберт Бёрнс. 1759 1796
Имена Шекспира, Байрона или Бёрнса в сознании русских людей соседствуют с именами Пушкина, Лермонтова, и мы не удивляемся, что британские поэты заговорили на нашем родном языке. Это произошло благодаря труду нескольких поколений переводчиков, но прежде всего благодаря очень высокому уровню вообще русской поэтической культуры, которую и формировали Пушкин и Жуковский, Тютчев, Блок, Пастернак и многие другие великие творцы. В случае с Робертом Бёрнсом произошло еще и некое чудо. Русскому читателю его открыл С. Маршак. И не просто открыл, но сделал как бы почти русским поэтом. Бёрнса знает весь мир, но соотечественники поэта, шотландцы, считают нашу страну его второй родиной. «Маршак сделал Бёрнса русским, оставив его шотландцам», — писал Александр Твардовский.
Дело в том, что Маршак не следовал буквально за ритмом, строфикой, за точностью смысла каждой строки — он нашел некий переводческий эквивалент самой стихии творчества шотландского поэта. Не все специалисты довольны таким приемом, но именно в этих переводах Бёрнс сразу и навсегда вошел в нас, мы поверили этой версии — и, думаю, вряд ли успешными будут более точные переводы. Все-таки дух поэзии важнее буквы.
Ночлег в пути
Меня в горах застигла тьма,
Январский ветер, колкий снег.
Закрылись наглухо дома,
И я не смог найти ночлег.
По счастью девушка одна
Со мною встретилась в пути,
И предложила мне она
В ее укромный дом войти.
Я низко поклонился ей —
Той, что спасла меня в метель,
Учтиво поклонился ей
И попросил постлать постель.
Она тончайшим полотном
Застлала скромную кровать
И, угостив меня вином,
Мне пожелала сладко спать.
Расстаться с ней мне было жаль,
И, чтобы ей не дать уйти,
Спросил я девушку: — Нельзя ль
Еще подушку принести?
Она подушку принесла
И так мила она была,
Что крепко обнял я ее.
В ее щеках зарделась кровь,
Два ярких вспыхнули огня.
— Коль есть у вас ко мне любовь,
Оставьте девушкой меня!
Был мягок шелк ее волос
И завивался, точно хмель
Она была душистей роз,
Та, что постлала мне постель.
А грудь ее была кругла, —
Казалось, ранняя зима
Своим дыханьем намела
Два этих маленьких холма.
Я целовал ее в уста —
Ту, что постлала мне постель,
И вся она была чиста,
Как эта горная метель.
Она не спорила со мной,
Не открывала милых глаз.
И между мною и стеной
Она уснула в поздний час.
Проснувшись в первом свете дня,
В подругу я влюбился вновь.
— Ах, погубили вы меня! —
Сказала мне моя любовь.
Целуя веки влажных глаз
И локон, вьющийся, как хмель,
Сказал я: — Много, много раз
Ты будешь мне стелить постель!
Потом иглу взяла она
И села шить рубашку мне.
Январским утром у окна
Она рубашку шила мне…
Мелькают дни, идут года,
Цветы цветут, метет метель,
Но не забуду никогда
Той, что постлала мне постель.
Дух поэзии Бёрнса — это прежде всего дух народа Шотландии того времени. Народ как бы ждал своего поэта, и он явился в самой гуще народа. В деревушке Аллоуэй сохранилась глиняная мазанка под соломенной крышей, где 25 января 1759 года родился Роберт Бёрнс. Дом этот своими руками построил отец поэта Вильям Бёрнс, сын разорившегося фермера с севера Шотландии. В новом доме отец сделал полку для книг, много читал и даже что-то записывал по вечерам. А записывал он как бы свой будущий разговор с сыном и называлось все это «Наставление в вере и благочестии».
Отец много заботился об образовании детей. Когда Роберту исполнилось семь, а его брату Гильберту шесть лет, отец пригласил в дом учителя Джона Мердока, который с жаром декламировал Мильтона и Шекспира, объяснял трудные места. Он знакомил мальчиков с классикой, научил выразительно читать стихи и правильно говорить по-английски.
На творчество Бёрнса очень сильно повлияли и классические образцы на литературном английском языке, и родное простонародное шотландское наречие, на котором пела песни мать, на котором его рассказывали страшные сказки про ведьм и оборотней.
Мальчики работали с отцом на ферме — помогали пахать, сеять, убирать урожай. Однажды летом Роберт впервые влюбился в девушку с соседней фермы. «Так для меня начались любовь и поэзия», — вспоминал он потом.
Земля, крестьянский труд, чистая любовь — они и стали главными темами в его творчестве. И при этом все строфы Бёрнса пронизаны мелодией старой шотландской поэзии, музыки.
— Кто там стучится в поздний час?
«Конечно, я — Финдлей!»
— Ступай домой. Все спят у нас!
«Не все!» — сказал Финдлей.
— Как ты прийти ко мне посмел?
«Посмел!» — сказал Финдлей.
— Небось наделаешь ты дел.
«Могу!» — сказал Финдлей
— Тебе калитку отвори…
«А ну!» — сказал Финдлей.
— Ты спать не дашь мне до зари!
«Не дам!» — сказал Финдлей.
Чем закончился этот диалог, читатель может узнать, прочитав книгу стихов и баллад Бёрнса. У нас, слава Богу, Бёрнс издавался и издается много.
Так вот, народ услышал в стихах Бёрнса родную музыку, услышал родную душу и увидел самого себя.
Бёрнс не был просто талантливым самородком. Он получил, во-первых, хорошее образование, а, во-вторых, много занимался самообразованием. Потом в салонах Эдинбурга, куда приедет Бёрнс издавать свои стихи, его культуре и знаниям будут удивляться.
На возмужание таланта огромное влияние оказал томик стихов Роберта Фергюссона — молодого поэта, погибшего на двадцать четвертом году жизни. Он писал стихи на шотландском наречии. Бёрнс был потрясен тем, какие прекрасные стихи можно писать на «простонародном диалекте». Бёрнс начал собирать старинные песни и баллады, из них черпать поэзию. А на могиле Фергюссона он позже поставит плиту из гранита с высеченными на ней своими строками:
Ни урны, ни торжественного слова,
Ни статуи в его ограде нет,
— Шотландия! Под камнем — твой поэт!
После смерти отца Бёрнс стал главой семьи и хозяином новой фермы. Днем он много работал на ферме, а вечерами уходил потанцевать в Мохлин. У него много стихов о девушках, с которыми он танцевал.
В Мохлине Роберт встретил Джин, ставшую его любовью на всю жизнь. По старинному шотландскому обычаю они вначале заключили тайный брак, для этого надо было подписать «брачный контракт», по которому возлюбленные «признают себя навеки мужем и женой». Потом Роберт уехал на заработки, чтобы обеспечить семью. Джин ждала ребенка. 3 сентября 1786 года она родила близнецов — мальчика и девочку, которых назвали в честь родителей Робертом и Джин.
С «брачным контрактом» связана целая история. Родители Джин порвали этот контракт и подали на Бёрнса жалобу в церковный совет и суд. Много было треволнений. Но к этому времени у Бёрнса вышла книга и к нему пришла слава. Потом вышло эдинбургское издание стихов и поэм Бёрнса — после чего его встречали уже везде как славного барда. Его голос услышала вся Шотландия. Церковь официально признала брак — и семья стала жить вместе. Скоро Джин родила еще одного мальчика.
Поэту исполнилось тридцать лет. Он много трудился на новой ферме, писал стихи и даже философские трактаты. От гонораров он отказывался:
Одной мечтой с тех пор я жил:
Служить стране по мере сил
(Пускай они и слабы!),
Народу пользу принести —
Ну, что-нибудь изобрести
Иль песню спеть хотя бы.
Через много лет английский король назначил вдове Бёрнса пенсию, но Джин от пенсии отказалась.
Бёрнсу поставлено много памятников, но для меня подтверждением признания поэта служит такой факт: молодые русские поэты в качестве эпиграфов в своих книгах приводят строки из Бёрнса и подражают ему. Например, поэт Николай Никишин в сборнике «Лесной разъезд» опубликовал «Лесную балладу»:
Я шел до сумерек, в туман,
Среди некошеных полян
Мой дом остался в стороне,
Но было лучшее при мне —
Я постучался в крайний дом —
Найти ночлег и ужин в нем
За дверью кто-то пошуршал,
И женский голос прошептал:
И эпиграф Никишин взял из Бёрнса:
Так девушка во цвете лет
Глядит доверчиво на свет
И всем живущим шлет привет,
Бёрнс настолько притягателен своей жизнью, судьбой, поэтикой, красотой, запечатленной в стихах, что всегда будет волновать и поэтов, и читателей.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+