Таргетная терапия ковид что это
Таргетная терапия
Глобальный проект по изучению человеческого генома позволил упорядочить знания о человеческом ДНК и привел к развитию технологий, позволяющих обнаружить геномные, транскрипционные, протеомические и эпигенетические изменения в коде ДНК. Эти молекулярные технологии в сочетании с развитием фармацевтической индустрии ускорили внедрение персонализированной медицины.
Персонализированная медицина – форма медицины, которая использует информацию о генах и белках человека для профилактики, диагностики и лечения многих заболеваний, в том числе и онкологических. Краеугольным камнем персонализированной медицины стало создание противоопухолевых препаратов молекулярно-нацеленного действия, получивших название таргетных препаратов (от англ. «target» – мишень).
Таргетные препараты – это вещества, которые блокируют рост и распространение опухоли, воздействуя на определенные молекулы в опухолевых клетках («молекулярные мишени»), которые и отвечают за их рост, прогрессирование и распространение. В отличие от «классической» химиотерапии, таргетные препараты оказывают своё воздействие только на те клетки, в которых присутствуют конкретные молекулярные мишени, тогда как большинство химиопрепаратов действует на все быстро делящиеся клетки, вне зависимости от того опухолевые ли они или нормальные. Большей частью таргетные препараты являются цитостатическими (что означает, что они блокируют пролиферацию опухолевых клеток и действуют направленно на молекулы, участвующие в канцерогенезе), тогда как стандартные химиотерапевтические препараты являются цитотоксическими (то есть убивают уже имеющиеся опухолевые клетки).
Для создания эффективного таргетного препарата необходимо найти именно ту цель, которая играет ключевую роль в росте и выживании опухолевых клеток.
Одним из подходов к определению потенциальных мишеней является сравнение количества некоторых белков в опухолевых и нормальных клетках. Белки, присутствующие в опухолевых клетках в количестве, превышающем значения для нормальных клеток, или вовсе отсутствующие в нормальных клетках, могут стать потенциальные мишенями, особенно если они участвуют в росте или выживании опухолевых клеток. Примером является рецептор эпидермального фактора роста (HER2/neu). Высокий уровень экспрессии HER2/neu обнаруживается на поверхности опухолевых клеток при некоторых видах рака молочной железы и рака желудка. Для лечения этих видов рака создано несколько таргетных препаратов, среди которых наиболее известным является трастузумаб (Герцептин).
Другим подходом к поиску подходящих мишеней является определение мутантных форм обычных белков, которые производят опухолевые клетки. Так, например, белок BRAF в норме является одним из белков основного сигнального пути, активирующего рост и отвечающего за сохранение клеточных элементов. При развитии мутации (например, в меланоме) измененная форма этого белка (BRAF V600E) запускает механизм избыточного переноса сигнала к факторам роста, что в результате приводит к ускоренному в несколько раз размножению опухолевых клеток и росту новообразования. Препарат вемурафениб (Зельбораф) нацелен именно на эту мутантную форму белка BRAF и одобрен для лечения пациентов с неоперабельной или метастатической меланомой, содержащей измененную форму белка BRAF.
К развитию злокачественной опухоли могут привести также хромосомные аномалии. Иногда они приводят к созданию гибридного (химерного) гена (ген, который включает в себя части двух разных генов). Белок, кодируемый гибридным геном, также называется гибридным и может способствовать развитию опухоли. Подобные гибридные белки могут являться мишенями для таргетной терапии, как в случае с гибридным белком BCR-ABL, который является результатом слияния двух генов и причиной возникновения некоторых форм лейкозов. Для их лечения был разработан таргетный препарат иматиниб (Гливек).
На сегодняшний день созданы десятки таргетных препаратов для лечения разных злокачественных новообразований, таких как рак молочной железы, рак желудка, рак легких и многих других. Ещё большее количество препаратов находится на разных стадиях клинических испытаний. Для больных раком молочной железы (РМЖ), гастро-интестинальными стромальными опухолями (GIST), колоректальным раком, светлоклеточным раком почки, плоскоклеточными раками головы и шеи, раком печени, а также другими опухолями открылись новые перспективы.
Эффективность таргетной терапии различается в зависимости от препарата – от кардинальной смены прогноза (иматиниб при гастро-интестинальных стромальных опухолях) до не слишком обнадеживающего увеличения медианы выживаемости на 9 дней (эрлотиниб при раке поджелудочной железы). Однако «экзамен» в области лечения солидных опухолей с метастатическим распространением таргетная терапия прошла в целом успешно – возможность достижения противоопухолевого эффекта и продления жизни пациентов для этого класса препаратов убедительно доказана.
Большинство современных таргетных препаратов оказывают наиболее выраженный противоопухолевый эффект в составе лекарственных комбинаций с классическими противоопухолевыми препаратами. Актуальна разработка режимов комбинированной химиотерапии с одновременным использованием молекулярно нацеленных таргетных и классических противоопухолевых препаратов, работающих на супрамолекулярном уровне.
Токсичность таргетных препаратов и связанные с нею побочные эффекты своеобразны и отличаются от токсичности большинства классических химиотерапевтических препаратов меньшей выраженностью и большей переносимостью. Наиболее распространенными побочными эффектами являются диарея, аллергические реакции в виде сыпи, сухость кожи, усталость, изменения ногтей и потеря цвета волос, появление язв в ротовой полости. Реже проявляются повышение артериального давления, нарушения свертываемости крови, проблемы с печенью и перфорации стенки пищевода, желудка, тонкой или толстой кишки.
Токсичность каждого таргетного препарата имеет свои особенности. Например, трастузумаб (Герцептин) помимо опухолевых клеток при раке молочной железы или желудка, может поражать кардиомиоциты и вызывать кардиомиопатию, поскольку на их поверхности есть похожие рецепторы, чувствительные к воздействию данного препаратом.
Для многих из этих побочных эффектов существуют свои лекарства. Они могут назначаться как для профилактики возникновения побочных эффектов, так и непосредственно после их появления. Большинство побочных эффектов от таргетной терапии исчезает после окончания лечения.
Однако таргетная терапия подходит не всем пациентам со злокачественными опухолями, а лишь тем, в чьих опухолевых клетках присутствуют необходимые для лечения «мишени». Для определения необходимости назначения пациенту таргетных препаратов необходимо провести специальные исследования, в которые входят иммуногистохимическое исследование и различные молекулярно-генетические исследования, например флуоресцентная in situ гибридизация (FISH-исследование).
Для выполнения любого из этих исследований необходим тканевый образец самой опухоли, который получают либо путем биопсии, либо во время оперативного вмешательства. Данный образец доставляется в патоморфологическую лабораторию, где после специальной подготовки и обработки из него изготовляются парафиновые блоки, а из блоков – стёкла, на которых располагаются тонкие тканевые срезы. Срезы эти окрашиваются специальными красителями и изучаются под микроскопом.
Метод иммуногистохимического исследования основан на выявлении в анализируем образце ткани антигенов, специфичных для того или иного вида клеток, что позволяет различать опухолевые и неопухолевые процессы, отличать один вид опухоли от другой, уточнять степень злокачественности опухоли, а также выявлять маркеры, отвечающие за лекарственную чувствительность опухолевой ткани – в том числе чувствительность к таргетным препаратам.
Для некоторых онкологических заболеваний данный метод определения чувствительности к таргетной терапии стал рутинной практикой – как, например, определение Her2/neu-статуса при раке молочной железы, которое проводится каждому пациенту. Оценка статуса опухоли проводится по интенсивности окрашивания цитоплазматической мембраны опухолевых клеток и может отрицательной, неопределенной и положительной. Пациентам с положительным Her2/neu статусом будет назначена терапия Герцептином.
Неопределенный статус опухоли требует дальнейшего исследования. Для уточнения наличия чувствительности к таргетному препарату в этом случае проводится дополнительное FISH-исследование.
В отличие от иммуногистохимического исследования, которое определяет уровень белка Her2/neu в каждой опухолевой клетке, метод FISH позволяет определить наличие самого гена, кодирующего этот белок, в опухолевой ткани.
FISH-тест широко используется в дифференциальной диагностике злокачественных заболеваний, в первую очередь в онкогематологии. Хромосомные аномалии в сочетании с клинической картиной и данными иммуногистохимического исследования являются основой классификации, определения тактики лечения и прогноза лимфо- и миелопролиферативнх заболеваний. В диагностике солидных опухолей помимо рака молочной железы, наиболее часто FISH-исследование применяется при диагностике рака мочевого пузыря, толстой кишки, нейробластомы, ретинобластомы и других.
Сегодня препараты таргетной направленности входят в схемы лечения большого количества злокачественных новообразований, принципиально меняя возможности терапии и прогноз. Дополняя химио- и гормонотерапию, таргетные препараты в ряде случаев позволяют существенно повысить эффективность лечения без серьезного усугубления токсичности. С каждым годом растут надежды на значимое повышение сроков выживаемости больных с запущенными метастазирующими опухолями, полное излечение пациентов с местно-распространенными злокачественными опухолями, а также на появление таргетных препаратов для профилактики рака.
Минздрав изменил критерии назначения таргетных препаратов при COVID-19
Новые временные рекомендации Минздрава по лечению коронавирусной инфекции уточняют схемы лечения амбулаторных больных, назначения таргетных препаратов и антикоагулянтов. Гидроксихлорохин остался среди препаратов этиотропной терапии.
Минздрав обновил временные рекомендации по профилактике и лечению COVID-19. Десятая версия документа содержит уточненные схемы лечения амбулаторных больных, назначения таргетных препаратов и антикоагулянтов.
Патогенетическая терапия
Минздрав уточнил критерии назначения и перечень таргетных препаратов в зависимости от течения COVID-19.
Антитромботическая терапия
В рекомендациях указано, что нет данных об эффективности прямых пероральных антикоагулянтов при COVID-19. При отсутствии низкомолекулярных или нефракционированного гепарина возможно применение ривароксабана или апиксабана. В качестве препарата второй линии можно рассматривать дабигатран.
Этиотропная терапия
Гидроксихлорохин оставлен в схемах терапии. Для лечения коронавирусной инфекции могут быть использованы: фавипиравир, ремдесивир, умифеновир, гидроксихлорохин, интерферон-альфа.
Минздрав по-прежнему рекомендует применение интраназальных форм ИФН-альфа, индукторы интерферона, противовирусные препараты с широким спектром действия до подтверждения диагноза COVID-19.
Таблица: Схемы лечения COVID-19 в амбулаторных условиях
Схема 1 (приоритетная): фавипиравир + ИФН-альфа, интраназальные формы + парацетамол
Схема 2: гидроксихлорохин + ИФН-альфа, интраназальные формы + парацетамол
Схема 3: умифеновир + ИФН-альфа, интраназальные формы + парацетамол
Схема 1 (приоритетная): фавипиравир + ИФН-альфа, интраназальные формы + парацетамол +ривароксабан или апиксабан (при наличии факторов риска тромбообразования)
или дабигатран (препарат второй линии)
Схема 2: гидроксихлорохин + ИФН-альфа, интраназальные формы + парацетамол +ривароксабан или апиксабан (при наличии факторов риска тромбообразования)
Таргетная терапия: принцип действия, показания и возможные осложнения
Что такое таргетная терапия?
Таргетная терапия – это новый современный вид лечения, который направлен на борьбу с опухолевыми клетками. Название методики произошло от английского слова «target», обозначающего «цель» или «мишень». Отличие этого вида лечения от химиотерапии состоит в том, что таргетные препараты действуют направленно на молекулы, участвующие в канцерогенезе, то есть, в процессе образования опухоли. А химиотерапия действует на все активно делящиеся клетки – и на опухолевые, и на нормальные. Поэтому при таргетной терапии здоровые ткани не повреждаются, что позволяет минимизировать побочные действия противоопухолевого лечения.
Первые таргетные препараты были разработаны в 80–90-х годах 20 века. Это антистероидные препараты: антиэстрогены и антиандрогены, то есть это гормональная терапия. Определить принадлежность таргетных препаратов можно по их названию: моноклональные антитела имеют окончание МАБ, малые молекулы ингибиторы киназ – ИБ.
Что такое моноклональные антитела?
Моноклональные антитела – это крупные белковые молекулы натурального происхождения. Они действуют на поверхности клеток, блокируя рецепторы к факторам роста. К ним относятся: трастузумаб, пертузумаб, цетуксимаб, панитумумаб, афлиберцепт, ритуксимаб. Это международные запатентованные названия препаратов. Они могут иметь торговые названия, которые присваиваются производителями, но если внимательно изучить упаковку, то можно найти их международные названия.
Что такое малые молекулы?
Малые молекулы – это полностью синтезированные химические вещества. Они способны проникать внутрь клетки и воздействовать на различные мишени, тем самым блокируя деление клетки. К ним относятся: афатиниб, иматиниб, гефитиниб, эрлотиниб, сунитиниб, лапатиниб, сорафениб, темсиролимус, эверолимус, пазопаниб, кризотиниб, дабрафениб.
Как применяется таргетная терапия?
Таргетная терапия может использоваться как самостоятельный метод лечения и в комбинации с химиотерапией, гормональной терапией или иммунной терапией. Моноклональные тела вводятся внутривенно один раз в 2–3 недели. Малые молекулы принимаются в виде таблетированных препаратов ежедневно. Прием таргетных препаратов может быть продолжительным – пока терапия действует, и нет прогрессирования заболевания.
Какие преимущества у таргетной терапии?
Достоинствами таргетной терапии являются:
Какие недостатки у таргетной терапии?
Процесс создания препаратов на основе моноклональных антител сложный и дорогостоящий. Предполагалось, что такой молекулярно нацеленный механизм действия поможет уменьшить сопутствующую побочную патологию. Однако достигнуть этого результата при помощи таргетной терапии удалось не полностью. Оказалось, что мишени, которые блокируются в опухолевых клетках, имеют и свое физиологическое назначение в нормальных клетках. Поэтому при их блокировке возникают побочные действия, которые ранее не были известны при проведении химиотерапии.
Зачем определять мутации генов при назначении тергетных препаратов?
Все изменения в опухолевых клетках, так или иначе, связаны с мутацией определенных генов. Сегодня изучено более десятка таких мутаций, что позволило разработать таргетные препараты, снижающие влияние этих факторов. При этом таргетная терапия должна быть подобрана, исходя из имеющейся у пациента той или иной мутации гена. Ведь при одном и том же заболевании возможен разный набор мутаций и потребуется назначение разных препаратов.
Чтобы таргетная терапия попала в цель – должна быть установлена мишень, поэтому для определения возможностей таргетной терапии назначается выполнение молекулярно-генетического или иммуногистохимического анализа. Задача этих исследований – выявление наиболее частых мутаций, которые могут послужить мишенью для таргетных препаратов. Если такие мутации обнаружены, то назначается таргетная терапия. Если никаких мутаций не выявлено, то будет назначаться другой вид противоопухолевого лечения. В некоторых случаях необходимо сочетать несколько видов противоопухолевого лечения.
Таргетная терапия при раке молочной железы
Для назначения гормональной терапии пациентам со злокачественными новообразованиями молочной железы рекомендуется выполнение иммуногистохимического исследования для определения рецепторов эстрогенов и прогестеронов. Определение экспрессии HER2 и введение препаратов трастузумаб, пертузумаб, лапатиниб. Также пациентам с заболеванием молочной железы рекомендуется проведение анализа крови на BRCA мутацию, для решения вопроса о назначении терапии препаратом олапариб. В зависимости от биологического вида опухоли лечение может быть разным.
Таргетная терапия при раке легкого
При раке легкого пациентам рекомендуется проведение молекулярно-генетического исследования для определения мутаций:
Назначение бевацизумаба и пембролизумаба не требует определение каких-либо мутаций. Бевацизумаб может назначаться пациентам только с аденокарциномой легкого, пембролизумаб только при неплоскоклеточном, немелкоклеточном раке легкого без активирующих мутаций.
Таргетная терапия при колоректальном раке
При опухолях кишечника необходимо выполнение молекулярно-генетического исследования для определения мутаций KRAS, NRAS, BRAF. В зависимости от наличия или отсутствия этих мутаций рекомендуется назначение препаратов цетуксимаб, панитумумаб, бевацизумаб и афлиберцепт. Выявление мутации BRAF дает возможность назначить дабрафениб и траметиниб.
Для назначения препаратов регорафениб и рамуцирумаб выявление мутаций не требуется. Однако они показаны только во второй и последующих линиях лечения. Также пациентам с заболеванием кишечника рекомендуется выполнение иммуногистохимического исследования для выявления микросателлитной нестабильности, которая позволяет назначить терапию препаратом пембролизумаб.
Таргетная терапия при опухолях головы и шеи
При опухолях головы и шеи возможно назначение такого препарата как цетуксимаб. В отличие от опухолей кишечника в данной ситуации пациентам не требуются исследования для выявления каких-либо мутаций. И этот препарат может назначаться одновременно с проведением лучевой терапии.
Таргетная терапия при раке яичника
Пациентам с заболеваниями яичников, особенно с рецидивирующими, назначается терапия препаратом бевацизумаб в комбинации с химиотерапией. Также возможно назначение в самостоятельном, поддерживающем режиме, независимо от каких-либо мутаций. Новым препаратом для лечения опухолей яичников является олапариб. Для его назначения необходимо выполнить анализ крови на BRCA мутацию.
Таргетная терапия при меланоме
При меланоме рекомендовано назначение молекулярно-генетического исследования на определение мутации BRAF V600E и назначение препаратов дабрафениб и вемурафениб. Ипилимумаб назначается во второй и последующих линиях терапии независимо от мутации BRAF.
Таргетная терапия при раке почки
Опухоли почки – это особенное заболевание, поскольку при его лечении используются только таргетные препараты. И проведение анализа на определение каких-либо мутаций не требуется. Всем пациентам с заболеванием почки возможно назначение таргетных препаратов.
Какие осложнения возможны при применении таргетной терапии?
Таргетные препараты работают более эффективно, чем химиотерапия. Но они все-таки могут влиять на работу нормальных клеток и, соответственно, вызывать побочные действия. Поэтому терапия таргетными препаратами должна проводиться под контролем врача-онколога.
Со стороны сердечнососудистой системы могут наблюдаться: повышение артериального давления, аритмия, тромбозы, инфаркт миокарда, миокардиты, периокардиты, кардимиопатия и сердечная недостаточность.
Со стороны дыхательной системы возможно появление инфильтратов в легких, интерстицального пневмонита, облитерирующего бронхиолита. В условиях нынешней эпидемиологической обстановки важно отличать осложнения таргетной терапии от возможных вирусных поражений легких.
Со стороны мочевыделительной системы возможно появление протеинурии, нефротического синдрома и почечной недостаточности.
Со стороны желудочно-кишечного тракта возможны диарея и перфорация кишечника.
Со стороны кожи частым побочным явлением становится сыпь.
Можно ли проводить таргетную терапии пожилым людям?
Пожилые люди часто подвергаются дискриминации в связи с возрастом. Многие исследования показали, что таргетная терапия показана данной группе пациентов, поскольку этот вид лечения менее токсичен, чем химиотерапия. Но необходимо учитывать сопутствующую патологию пациентов, поскольку ингибиторы антиогенеза могут вызвать тромбоз и гипертонию. Ингибиторы тирозинкиназы обладают более высокой частотой сердечной недостаточности, поэтому пациентам пожилого возраста необходим строгий мониторинг осложнений.
Но у пациентов пожилого возраста некоторые таргетные препараты имеют свои особенности. Например, афлиберцепт у пациентов старше 65 лет вызывает риск развития диареи, головокружений, астении, снижения массы тела и дегидратации. Гефитиниб у пациентов старше 55 лет повышает риск развития интерстициального поражения легких. У других таргетных препаратов не было выявлено никаких особенностей при применении у пациентов пожилого возраста.
Таким образом, можно сделать вывод, что таргетная терапия – это современный вид противоопухолевого лечения, который показан при разных локализациях опухолевого процесса, но для его назначения необходимо определение специальных рецепторов. Данный вид терапии позволяет добиться лучших результатов лечения и при этом снизить токсичность действия на весь организм в целом, тем самым улучшить качество жизни пациентов.
Список литературы:
Таргетная терапия ковид что это
За последние несколько лет наш онкологический словарь пополнился рядом новых терминов, в числе которых присутствуют как уже привычные англицизмы, такие как «таргетная терапия», «чек-пойнт ингибиторы», так и термины, к которым мы еще не привыкли, например терапия, независимая от типа опухоли (disease-agnostic therapy). При этом далеко не всегда мы задумываемся над тем, что же конкретно обозначают эти термины и как они между собой соотносятся.
Термин «таргетная терапия» появился относительно давно, но, несмотря на это, разные специалисты до сих пор трактуют его очень по-разному. Согласно определению FDA таргетная терапия – это вид противоопухолевого лечения, назначению которого в обязательном порядке должен предшествовать тест, позволяющий на основании выявления «молекулярного» предсказательного фактора (рецептора, специфической мутации и т.д.) выделить пациентов, которые выиграют от назначения данной терапии. Классическими примерами подобного понимания таргетной терапии являются трастузумаб (при «позитивном» результате HER2-теста препарат эффективен и должен быть назначен, при негативном – не будет эффективен и назначаться не должен), тамоксифен (требуется тест на экспрессию рецепторов эстрогенов, предсказывающую его эффективность), кризотиниб (требуется тест на наличие транслокации с участием гена, кодирующего ALK) и т.д. При этом, правда, «по умолчанию» подразумевается, что когда мы говорим о таргетной терапии, речь идет именно о препаратах, не относящихся к цитостатикам, а тест должен быть именно молекулярным. Например, прекрасное предсказательное значение гистологического заключения «герминогенная опухоль» в отношении эффективности цисплатина не относит этот препарат к классу таргетных, хотя по эффективности в таргетной популяции больных герминогенными опухолями цисплатин оставляет далеко позади многие новейшие таргетные препараты в их областях применения.
Но вот согласно определению на сайте Национального института рака США (NCI) таргетную терапию описывают уже совсем по-другому – как использование препаратов, которые приводят к противоопухолевому эффекту за счет воздействия на определенные молекулы (молекулярные мишени), вовлеченные в рост, прогрессирование и распространение опухолевых клеток. Другими словами, согласно этому определению совершенно необязательно, чтобы у препарата имелся сопутствующий тест на наличие мишени (companion diagnostic), предсказывающий эффективность терапии у конкретного пациента. Достаточно, чтобы лекарство было просто разработано для воздействия на определенную мишень. Классическими примерами подобного расширенного толкования таргетной терапии являются бевацизумаб и другие препараты с заявленным антиангиогенным действием, m-TOR ингибиторы (эверолимус и т.д.), ингибиторы CDK 4/6, которые назначаются «по диагнозу», без определения мишени в опухоли конкретного пациента. Т.е., с одной стороны, мы подразумеваем, что действие лекарства направлено на блокаду известного сигнального пути, зависимого от молекулярной мишени, однако факт ее наличия (или выраженности экспрессии, активации данного сигнального пути) не обладает предсказательным эффектом и, соответственно, ее определение перед началом терапии не требуется. По сути, под это определение могли бы попасть и многие цитостатики, для которых мы знаем специфичные мишени – например, тимидилат-синтаза для 5-фторурацила или топоизомераза II для антрациклинов, однако, как было сказано выше, цитостатики «исключены» из спектра таргетных препаратов «по умолчанию», хотя и без объяснения причин.
При этом мы прекрасно видим, что, несмотря на то, что мишень для цитостатиков или «псевдотаргетов» в той или иной мере формально задействована в патогенезе любой опухоли (трудно представить себе жизнедеятельность опухоли без ангиогенеза или клеточный цикл без топоизомеразы-II или CDK 4/6), эффект от их использования ограничивается лишь определенными нозологиями, в то время как при других они неэффективны. Но проблема, как нам кажется, не в препаратах, а в мишенях. Очевидно, что не все мишени «созданы равными» и некоторые из них при формальном наличии в опухолевых клетках могут быть просто не важны при определенных типах опухолей (и крайне важны при других типах). Таким образом, скорее всего, когда речь идет о выборочной активности препарата (в этих опухолях работает, в этих нет), то причина не в препарате. Препарат будет достигать своей мишени вне зависимости от того, расположена ли она в клетках рака молочной железы или в клетках рака кишки. Проблема в самой «мишени» – далеко не все мишени (рецепторы, молекулы-передатчики, ферменты) одинаково важны для всех опухолей, где-то они просто есть, но существенной роль для жизнедеятельности опухолевой клетки не несут.
В связи с этим даже для препаратов, имеющих четкий предсказательный маркер, не говоря уже о цитостатиках или «псевдотаргетах», зарегистрированные (т.е. содержащиеся в официальных инструкциях) области применения до недавнего времени ограничивались только строго оговоренными нозологическими формами, при которых были проведены регистрационные испытания. Нам официально разрешается применять трастузумаб при раке молочной железы и желудка с гиперэкспрессией (амплификацией) HER2, но не разрешается, например, при остеогенной саркоме, где частота экспрессии рецептора тоже достаточно велика. В рамках инструкции мы можем применять эверолимус при раке молочной железы, нейроэндокринных опухолях и раке почки, но не при других заболеваниях, где подразумевается задействованность m-TOR-зависимого пути, но не было регистрационных клинических исследований. С одной стороны, учитывая вышесказанное, это разумно, т.к. препятствует назначению препаратов при опухолях, где формально есть мишень, но не будет эффекта. Так, например, несмотря на наличие высокой экспрессии HER2 в остеогенных саркомах, трастузумаб оказался неэффективен при этом заболевании, а доксорубицин не стоит применять при раке толстой кишки, как и 5-фторурацил при мягкотканых саркомах (несмотря на то, что формально мишени к этим препаратам в них есть). Неэффективен (или почти не эффективен) цетуксимаб при других эпителиальных опухолях с экспрессией EGFR, кроме рака кишки и опухолей головы и шеи. С другой стороны, это во многом ограничивает применение таргетных препаратов при опухолях, где они оказались эффективны, но неинтересны для компании в отношении регистрации показания. Так, думаю, небезынтересно будет отметить, что аббревиатура ALK расшифровывается как киназа анапластической лимфомы (anaplastic lymphoma kinase) по названию заболевания, при котором она впервые была описана. Однако, несмотря на наличие клинических исследований, подтверждающих эффективность кризотиниба при этом заболевании, он до сих пор не имеет регистрации по показанию «лечение ALK-позитивных анапластических лимфом». Разумеется, мы все равно назначаем таргетные и «псевдотаргетные» препараты вне рамок официальных показаний, хотя и это делаем это с разной степенью успеха и обоснованности. Цитостатики и псевдотаргеты вне показаний чаще всего назначаются эмпирически, в качестве терапии последнего шанса (например, трудно назвать опухоли, при которых на определенном этапе мы не пытались «дать» бевацизумаб, эверолимус, антрациклины или препараты платины). Успешность подобного подхода обычно очень невелика, хотя иногда и встречаются экстраординарные ответы, которые и подвигают нас к последующим попыткам подобной терапии «последнего шанса». Однако в связи с отсутствием предсказательного теста для этой группы препаратов доля успешных попыток вряд ли будет велика и в дальнейшем.
Другая ситуация с препаратами, имеющими доказанный предсказательный тест по зарегистрированным показаниям, которые достаточно часто оказываются активны при наличии мишени в других опухолях за пределами официальной регистрации. Беда в том, что эти мишени за пределами зарегистрированных показаний встречаются весьма редко, из-за чего отчасти эти потенциальные новые показания так и не становятся зарегистрированными. Так, например, при наличии мутации BRAF V600E ответ наблюдается при достаточно широком спектре опухолей, не входящих в список официально одобренных показаний. Мне, например, посчастливилось наблюдать драматический ответ BRAF V600E мутированной злокачественной одонтогенной опухоли (амелобластная саркома), резистентной к предшествующей химиотерапии и лучевой терапии, на комбинацию анти-BRAF/MEK-препаратов. Но несмотря на то, что сейчас все больше данных об эффективности подобной терапии при одонтогенных опухолях с мутацией BRAF, мы вряд ли увидим их в списке зарегистрированных показаний к применению. Хотя стоит отметить, что при некоторых из официальных показаний, например, колоректальном раке с мутацией BRAF V600E (по этому показанию зарегистрирован энкорафениб), эффект хотя и наблюдается, но он далек от драматического, наблюдаемого, например, при применении анти-BRAF-терапии при меланоме, а комбинация с MEK-ингибиторами, прекрасно зарекомендовавшая себя при других опухолях, не усиливает эффект анти-BRAF-терапии при колоректальном раке.
Еще менее однозначная ситуация с таргетными препаратами, для которых предсказательным тестом является не выявление определенной мутации, а определение «количества» мишени – гиперэкспрессия белка или амплификация гена. С одной стороны, подобные количественно определяемые «мишени» встречаются достаточно широко, с другой – направленные на них препараты обладают весьма вариабельной эффективностью вне рамок официальных показаний. Например, как было описано выше, использование трастузумаба при остеогенной саркоме, да и при раке кишки и раке легкого, не показало эффекта, сопоставимого с эффективностью при HER2-позитивном раке молочной железы. Это же касается и, например, антиэстрогенов, которые работают далеко не при всех опухолях, имеющих экспрессию их рецепторов. Новым примером подобного предсказательного теста можно назвать и экспрессию PD-L1 для назначения ингибиторов контрольных точек иммунитета: где-то, как, например, в лечении меланомы и рака почки, этот предиктор не работает вообще, где-то работает очень вариабельно (разные пороговые величины экспрессии, разные клетки, на которых необходимо ее определять и т.д.). Однако в целом факт остается фактом – до недавнего времени даже при наличии четко обозначенного предсказательного текста регистрация таргетных препаратов проводилась по нозологическому признаку (показания включали требования наличия и определенного диагноза и наличия мишени).
Однако в 2017 году произошли два события, изменившие привычную парадигму исследований и использования противоопухолевых препаратов. Во-первых, благодаря результатам исследования в области применения ингибиторов контрольных точек иммунитета (пембролизумаб) для лечения опухолей с микросателлитной нестабильностью (MSI-high) мы получили новое понятие – disease-agnostic therapy (терапия, не зависящая от заболевания). Оказалось, что классическое исследование по типу basket-trial, в которое больные включаются по факту наличия мишени для терапии вне зависимости от морфологического варианта заболевания, может быть регистрационным. Увы, большинство подобных исследований до недавнего времени терпели неудачу не только в отношении регистрации, а даже в отношении доказательства эффекта терапии – показать высокую эффективность исследуемых препаратов не удавалось либо эффект наблюдался при ограниченном спектре нозологий, не влиявших на «суммарную» результативность в исследовании. И это, как нам кажется, было связано не с тем, что исследовались «плохие препараты», а с тем, что мишень была «не та». В большинстве таких исследований даже среди «заболеваний-ответчиков» эффекты не были впечатляющими по частоте, глубине и длительности, что свидетельствовало об ограниченном значении мишени для опухолевой прогрессии.
Но что же заставило нас вернуться к этой теме, с учетом того, что с момента появления термина «таргетная терапия» прошло уже около 20 лет, а disease-agnostic therapy, пока до сих пор не получившая «удобоваримого» русскоязычного эквивалента, все же появилась в нашем лексиконе уже около 3 лет назад? Нам кажется, что мы стоим на пороге появления нового класса (вида) противоопухолевой терапии – disease-agnostic таргетная химиотерапия. Звучит сложно, но по-другому свою реакцию от появления на горизонте конъюгированного моноклонального антитела трастузумаб дерукстекана мне трудно передать. Несмотря на то, что как минимум одно (если не брать ряд препаратов с узкой направленностью, недоступных пока в нашей стране, или направленных на лечение гемобластозов) конъюгированное антитело в нашем распоряжении уже есть – трастузумаб эмтанзин, новое конъюгированное моноклональное антитело хотя и направлено на ту же мишень (HER2), но абсолютно не является «идеологическим аналогом» уже существующего лекарства. Однако об этом чуть позже (продолжение следует).