Тело дрянь о чем
Она взяла немного крови и назначила ультразвук. Это приподняло мне настроение. Вот бы что-то оказалось не так! Тогда у меня был бы диагноз и путь к излечению. Я бы перестала сходить с ума.
Но ультразвук показал, что с яичниками все в порядке. Нет кисты. Нет даже спрятанных мужских яичек. Когда я пришла к гинекологу за результатами анализов крови, она сказала, что гормоны тоже в порядке.
Так доктор сказала, что быть мохнатым чудищем — нормально. Я чувствовала облегчение, ужас и растерянность.
Отказаться от лазера мне никак не удавалось. Я продолжала ходить в салон под названием «Американский лазер» на Бродвее около 22-й улицы на Манхэттене. В приемной у них горой лежали журналы типа People и OK!. Думаю, журналы были положены с явной целью. Разглядываешь Ким Кардашьян — ни пор, ни фолликулов — и радуешься, что сейчас твоему телу будут наносить повреждения неведомым прибором.
Не люблю эти журналы и считаю их пустышками, тратой времени, но лишь потому, что они меня захватывают и держат по несколько часов. Стыд, да и только: вместо того чтобы разбираться в причинах экономического кризиса, я хочу читать о том, как часто Анджелина Джоли прибегает к услугам няньки.
Значит, захожу я в комнату для лазерных процедур, представляю себя безволосой девушкой с обложки и прошу мастера врубить лазер на полную катушку. Ну, в безопасных пределах, конечно.
«Будет больно», — говорит она мне.
«Не важно», — отвечаю я.
«Скажите, если слишком высокая мощность!»
«Недостаточно высокая! Не стесняйтесь!»
Волосы превращают меня в психопатку. Никогда я себя так не веду, ну, может, только когда пеку булки. (Я настоящий контрол-фрик в вопросах выпечки.)
«Американский лазер» находился в том же здании, что и кастинг-агентство. Иногда в лифте я бормотала себе под нос диалоги из «Трамвая „Желание“» и наносила на губы бальзам, чтобы никто не узнал, куда я на самом деле направляюсь.
Что ты, глупыш, я не волосатая. Я актриса.
Я также скрывала это от своего парня, Дэйва, с которым мы встречаемся с 2008 года. Я выбрасывала напоминания о записи на прием, чтобы он их не нашел, и использовала секретный шифр — «пообедать с Лесли» или просто «!» — когда записывала их в свой календарь.
Когда мы съехались в 2010 году, возникла новая проблема. Находиться в постоянной близости друг с другом — чертовски опасно. Я занималась депиляцией, словно я десантник на тайной операции. Запасные лезвия и пинцеты я прятала по сумкам и по углам ванной. Настоящим спасением оказались соревнования по ММА. Дэйв залипал на диване часами, наблюдая за тем, как борются друг с другом безволосые мужчины, пока я тусовалась в ванной с моим нержавеющим пинцетом марки Tweezerman. Если Дэйв спрашивал, что я там застряла, я говорила, что давлю прыщи или жду, пока молоко из утреннего кофе проделает путь по моим кишкам. Это его затыкало.
Мне было легче признаться Дэйву в том, что я какаю, чем в том, что я выщипываю волосы. Если он узнает, что я волосатая, в его глазах я стану испорченной, сломанной. Как когда покупаешь подержанную тачку, а потом узнаёшь, что она полное дерьмо. Но также мне хотелось, чтобы он меня знал и принимал такой, какая я есть. Я знаю: когда мы обнимаемся, а я только и думаю, как бы так повернуться, чтобы Дэйв не увидел какой-нибудь волосок, вырвавшийся на свободу, это не укрепляет наши отношения. Если уж быть совсем честной, я бы это не писала, если бы мы не помолвились. Если бы я не скрывала волосатость в те дни, когда часто ходила на свидания, это уничтожило бы мой рейтинг на JDate [3] и match.com [4].
Не продашь ведь машину, если всем показывать, что у нее глубокая кривая пробоина на водительской двери.
Мне жутко не нравится так думать, но что поделать.
И раз уж я говорю о том, что мне не нравится, — это немного не в тему, но больше всего я ненавижу, когда другие девушки хвалят мои брови. В нулевых густые брови вновь вошли в моду. «Ох, какие пышные, красивые, вот бы мне такие», — говорят подруги. Комплименты обычно поступают от светловолосых, светлокожих женщин. Хоть бы раз густобровая женщина сказала что-то о моих бровях. Знаете почему? Они-то знают всю подноготную. Если бы светлые красотки знали, какую веселую жизнь нам устраивают эти две вредные гусеницы, они бы всплеснули руками и убежали прочь.
В общем, на лазер я ходила три года.
Когда подошел к концу последний визит, я попросила поговорить с менеджером.
«Процедура не помогла», — сообщила я ей.
Я хотела, чтобы подбородок был гладким, как кусок полированного гранита, или деньги назад. Хотя я знала правду. Лазер хорошо помогает при темных волосах: лобковых, под мышками, на мужской бороде. Все потому, что он реагирует на меланин в фолликуле. Что же до светлых, тонких волос вроде моих добрых приятелей на подбородке, то на них лазер не всегда действует.
«Лицо вообще капризное, — ответила менеджер. — Мы так всегда клиентам и говорим. Если хотите, мы запишем вас на еще один сеанс».
«Зачем мне еще сеансы, если за три года не помогло?»
«Лицо очень капризное», — повторила менеджер.
Я на нее уставилась. Менеджер захихикала.
«Почему вы смеетесь?» — спросила я.
Она выпрямила спину и расслабила челюсть.
«Это не смешно, — сказала я, повысив голос. — Я. Все. Еще. Волосатая!»
Я встала и вышла, не закончив разговор. Я ушла со знанием, что никогда не вернусь, хотя втайне мечтала запереться в одном из кабинетов с лазером и жалить себя в лицо на полной мощности, пока меня оттуда не выведет спецназ.
После визита к врачу и посещения лазерной клиники я несколько месяцев пребывала в волосатых муках, подготавливая следующий шаг. Вместо того чтобы жить здесь и сейчас, избавляясь от каждой волосинки по мере ее появления (хотя этим я тоже занималась), я начала задумываться о странной иронии этой ситуации. Чтобы стать полноценной женщиной, мне необходимо избавиться от части себя. Но почему? Зачем стыдиться и бояться естественных проявлений женской природы? Необходимость быть безволосой заставляет меня скрываться от жениха, тратить тысячи долларов, чувствовать себя хуже других женщин.
Долгие годы я притворялась, будто у меня нет того, что очень явно присутствует. Это отнимает кучу энергии.
Я люблю получать ответы на вопросы, поэтому я притворилась репортером и позвонила в журнал Allure. Я попросила к телефону редактора рубрики красоты, Хизер Мьюр. Честно говоря, Хизер мне не нравилась еще до того, как мне удалось с ней поговорить. Мне не нравились ее взгляды, а к тому же ее имя ассоциировалось у меня с легким светлым пушком на бедрах, который даже сбривать не надо. И хотя я следую некоторым трендам красоты, которые пропагандируют журналы и сама Мьюр, в целом я против того, чтобы кто-то выдавал свое субъективное мнение за аксиому для миллионов женщин. Именно из-за таких, как Мьюр, я за последние пятнадцать лет перенесла столько боли во время удаления волос, что испытай я всю эту боль разом, исход наверняка был бы летальным.
Книги«Верблюжья лапка»: Отрывок из книги
«Тело дрянь»
Мара Олтман рассуждает о «camel toe» и отношении к женскому телу
В издательстве Individuum вышла книга Мары Олтман «Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)» в переводе Кати Казбек — её также можно найти на Bookmate. В ней Олтман рассказывает об отношениях с собственным телом — а заодно размышляет о стандартах красоты и ограничениях, которые накладывает общество на женщин, и о том, почему тема женской физиологии до сих пор остаётся настолько таубированной. Мы публикуем отрывок из главы книги, посвящённой «верблюжьей лапке» — так называют очертания вульвы, заметные в облегающей одежде.
Однажды ранней осенью я мерила классные штаны в универмаге Macy’s на Геральд-сквер: чёрные, в обтяжку, из какого-то моднейшего стрейч-материала. Штанцы на моих ногах сидели просто отменно, словно кленовый сироп на стопке блинчиков. Я похлопала себя по заднице и стала кружиться, напевая: «Дзынь-дзынь». Мне выпал брючный джекпот! Тут я повернулась к зеркалу лицом и увидела страшное. Свой пах.
Моя промежность всосала малюсенький кусочек материала, из-за чего возникла так называемая верблюжья лапка.
Полагаю, щёлка была заметна только мне. Человек сам себе худший критик. В конце концов, там же не Большой каньон. Я решила выйти из кабинки и посоветоваться с кем-нибудь. Не показывая собственных сомнений, я спросила мнения у продавщицы. «Штаны мне нравятся, — сказала она, скривив рот и приподняв бровь, — но не уверена, что это правильный выбор».
Неделю спустя мы с подругой шли по Шестой авеню и заметили блондинку в обтягивающей спортивной одежде с зазубриной в паху. Я спросила подругу, что она по этому поводу думает.
«Осуждаю, — ответила она. — Всегда осуждаю». Она сказала, что даже привлекательная женщина не может оставаться привлекательной, когда у неё верблюжья лапка. «Для начала я стараюсь оценить ущерб — примерно как землетрясение по шкале Рихтера. Может, виден только кончик верблюжьей лапки? Или виднеются два вагинальных холма? Видны ли очертания трусов? Если да, то каких? В общем, разбираться нужно».
Увиденную верблюжью лапку подруга оценила на 5,8.
Две недели спустя я стояла на углу в Ист-Виллидже, пока моя собака нюхала попу собаки другой женщины. Это длилось так долго, что стало уже неловко: волей-неволей хозяйкам пришлось обратить друг на друга внимание. Мы разговорились, и выяснилось, что эта женщина — генеральный директор и создатель нового бренда нижнего белья под названием Camel No. Это трусики с силиконовой вставкой, которая сглаживает контуры вульвы.
«Они не только для тех, у кого обвислая и растянутая вагина», — высокая владелица собаки и отважный борец за отсутствие складок в паху Мэгги Хан сказала это таким тоном, что я сама задумалась: а у меня-то там ничего не обвисло? «У всех есть лапка, и она священна», — добавила девушка. Она была так близко знакома с предметом, что говорила просто «лапка».
Я была заинтригована и попросила её визитку.
Лапка — это контур наших священных прелестей, которые скрывает облегающая одежда. Почему же они всех так возмущают, если становятся заметны?
Вернувшись домой, я стала изучать её бренд. Оказалось, это не единственные трусики против верблюжьей лапки. Ещё есть фирма Camelflage.
Всю свою жизнь я не задумывалась о лапках. Я всегда считала так: их просто надо избегать. Но после этих случаев с печально известной щёлкой я задумалась. Сплошные противоречия. Лапка — это контур наших священных прелестей, которые скрывает облегающая одежда. Почему же они всех так возмущают, если становятся заметны? Я хожу по городу в коротких шортах, из-под которых торчит задница, а контур вульвы — преступление в мире моды? Бессмыслица какая-то. Из-за всей этой ситуации я почувствовала себя как вечно недоумевающий комик Джерри Сайнфелд. Что за фигня с верблюжьей лапкой, а?
Чтобы узнать, почему у людей такие сильные предубеждения по поводу кожи половых губ и что делать с возникающей щелью, я провела настоящее расследование. Решив, что модные эксперты точно должны знать, отчего лапку так презирают, я обратилась к голливудскому стилисту и телеведущей Эмили Лофтисс. Одно упоминание этих двух слов у неё вызвало дискомфорт.
«Меня прямо воротит сразу, — сказала она. — Может, перейдём к следующей теме?»
«А что такого?» — не унималась я.
Лофтисс не внесла ясности. «Этого просто нельзя допустить — ни в коем случае, никогда, ни за что», — сказала она.
Я связалась с дизайнерами спортивной одежды. Может, существуют какие-то уловки при создании легинсов, позволяющие избежать верблюжьей лапки? Но никто не хотел, чтобы их бренд в книге упоминался в связи со злосчастной ложбинкой. Большинство вообще не отвечали. Пиарщица Lululemon Эдриенн Уотсон хотя бы написала: «С вашего позволения, мы бы хотели воздержаться от комментариев». Ещё один международный бренд согласился дать комментарий на условиях анонимности. Обычно журналистов просят о таком, когда опасаются ответных политических мер, тюремного срока или покушения.
Другими словами, мир моды меня полностью отверг.
Я решила обратиться к обычным женщинам: что думают по поводу общественного осуждения те, кто носит джегинсы (джинсовые легинсы. — Прим. ред.) каждый день? Но с кем бы я ни говорила, для всех лапка была лишь тем, от чего следует избавиться. Одна 35-летняя собеседница призналась, что носит ежедневные прокладки так, будто это силовое поле. Джессика, 34-летняя танцовщица с Бродвея, жаловалась, что больше других предрасположена к лапке. «Теория такова: лапка появляется, потому что у меня вот такенный багажник», — сказала она о своей большой попе. Она полагает, что её штаны, пытаясь покрыть зад, впиваются спереди. «Поэтому я всегда покупаю штаны на размер больше», — сказала она. Ещё одна страдалица с хронической лапкой, 28-летняя Анжела, придумала уникальный способ бороться с посягательством ткани на промежность. «Большие я чуть двигаю вверх, а малые немного вытаскиваю», — сказала она о своих половых губах.
«И что получается?» — спросила я. «Выравниваю ландшафт, понимаете?» Как она пояснила, каждое утро ей приходится строить стену из половых губ, чтобы шов штанов не смог проникнуть внутрь. «Надолго этой конструкции не хватает», — призналась она. Тактически это ужасно интересно (я о таких инновациях даже не задумывалась), но мне хотелось снять с покрова тайны, окружающего лапку, ещё один слой: почему все её избегают?
Мне требовался человек, готовый обсуждать лапку во всех подробностях и посвятивший годы её философскому и социокультурному значению. Да, пришло время позвонить Хан из Camel No. Она явно эксперт в этом деле. В конце концов, она построила карьеру на борьбе с лапкой. Хан наверняка знала, что оказывается на кону, когда штаны нас предают.
Мы встретились в Boulton & Watt, модном ресторане на Манхэттене. (Столешницы из обшарпанного дерева. На стенах голый кирпич. В меню — киноа.) Когда я заметила её за столиком, она встала и покружилась вокруг себя. «Я специально надела лапковые штаны, чтобы вы увидели, как работает моё бельё», — сказала она. Её чёрные брюки были такими обтягивающими, будто их приклеили на ноги. Тем не менее, обследовав Хан, я не обнаружила ни следа гениталий.
Мы не только прячем грудь в лифчик, чтобы случайный прохожий не увидел затвердевший сосок, но такими темпами ещё и специальные трусики начнем носить, чтобы держать половые губы
на замке
Хан подтянула штаны повыше. Ничего. Я была в восхищении.
За стаканом пива мы обсудили, как зародился феномен, из которого вырос её процветающий бизнес. Сто лет назад словосочетание «верблюжья лапка» означало лишь одно — лапу одногорбого или двугорбого животного, которое водится в пустынных регионах. Две социальные перемены наделили словосочетание новым значением. Во-первых, женщины стали носить штаны — и некоторые были настолько тугими, что стал виден контур нашего анатомического строения. Во-вторых, бразильская депиляция вошла в моду. «Лобковые волосы раньше не давали шву застревать внутри, — сказала Хан. — Теперь такого препятствия нет».
Я всегда подозревала, что мы недостаточно ценим лобковые волосы. На них не только пенится мыло как на мочалке; есть и другие преимущества, о которых мы не говорим. Когда я там всё депилирую, струя мочи становится как у поломанного пульверизатора. Мохнатка направляет струю, позволяя писать прицельно и аккуратно. Я об этом, конечно, не упомянула: вряд ли у женщины ростом метр восемьдесят с фигурой Барби и волосами будто из полированного обсидиана найдётся что сказать о барахлящих телесных функциях.
«Но почему верблюд? Это же самое уродливое животное, — размышляла Хан. — Не могли назвать в честь чего-нибудь более милого? Лапка коалы, например?»
«Справедливое замечание», — ответила я.
«Общество любит, чтобы нам было тяжело», — сказала она. По её опыту, мнение о том, что некоторые промежности более склонны к лапке, является большим заблуждением. Лапка с одинаковой вероятностью может возникнуть у любой владелицы вульвы.
Хан занялась этим не из желания срубить бабки. Она верила, что её изобретение способствует гендерному равенству, как Глория Стайнем. Её трусы позволяют женщинам не зацикливаться на внешнем виде и сосредоточиться на делах. «Я хочу, чтобы женщины были свободны, — сказала она. — А не кричали вдруг посреди занятий по кикбоксингу: „Блин, опять эта лапка!“»
Чем дольше мы говорили, тем сильнее я недоумевала. Классно, что Хан пыталась решить проблему, дав женщинам спокойствие там, где было сплошное беспокойство. И всё же это не могло не сердить. Мы не только прячем грудь в лифчик, чтобы случайный прохожий не увидел затвердевший сосок, но такими темпами ещё и специальные трусики начнем носить, чтобы держать половые губы на замке.
«А если это ещё одно правило, которое навязывают женщинам? — спросила я. — Вам так не кажется?»
Тело дрянь о чем
Предисловие к русскому изданию
Для меня большая честь — то, что с «Телом дрянью» теперь могут познакомиться и русскоязычные читатели. Узнав, что книгу собираются переводить, я взвизгнула так громко — а я вообще-то не из визгливых, — что мой муж прибежал посмотреть, все ли со мной в порядке. Меня взволновала возможность поделиться с новой аудиторией тщательно собранными сокровищами знания и прозой без прикрас о тех проблемах, которые мы обычно боимся обсуждать, несмотря на то, что они не выходят у нас из головы. Мы привыкли стыдиться многих частей организма, хотя они абсолютно естественны (например, волосы на теле), а во многих случаях жизненно необходимы (как потовые железы). Я руководствовалась надеждой, что раскрыв и поняв контекст, порождающий этот стыд, мы сможем избавиться от клейма позора на наших телах. Поэтому в первую очередь эта книга о том, как вместо негатива испытывать от наших тел благоговение и гордость. Надеюсь, читатели не только получат от нее наслаждение, смех и новые знания, но в глубине души обретут больше уверенности в тех частях тела, которые мы то и дело пытаемся спрятать или изменить. Настало время перестать оправдываться за свое тело. Оно бывает той еще дрянью — и одновременно чем-то прекрасным! Наши вагины пахнут. Под мышками остаются пятна пота. Наши вульвы не всегда удачно смотрятся в леггинсах. В пупках скапливается всякая грязь. Может, наши анальные сфинктеры и выводят из организма экскременты, но вместе с тем они настолько поразительны, что вправе называться восьмым чудом света. Прочитав эту книгу, вы убедитесь, что не одиноки, что любой вопрос заслуживает обсуждения и что красоту не наводят, а находят в себе. Но больше всего мне хотелось бы, чтобы от этого путешествия по самым глубоким, темным и уморительно смешным уголкам нашей природы у вас захватило дух.
Пролог
Говорят, чтобы освоить какое-либо дело, надо за ним провести 10 000 часов. Я прожила в своем теле 306 600 часов и все еще не очень понимаю, как обращаться с этим мешком мяса. Как только мне кажется, что я освоилась, что-то случается: вырастают груди, проклевываются усы, в глазах возникают плавающие пятна — и вот я снова шокирована, растеряна и, главное, ужасно заинтригована происходящим. Не могу даже перечислить, сколько раз, особенно после острой еды, я размышляла о том, почему эволюция не додумалась сделать нам задние проходы из более прочного материала. Водопроводные трубы лучше бы справились.
Я с удовольствием представилась бы вам — мол, я Мара и провожу время в попытках излечить рак, побороть голод во всем мире и остановить глобальное потепление. Но мой мозг так и норовит соскочить на вопросы о теле человека, а именно его женской особи. Я вечно раздумываю: какие потенциальные аэродинамические преимущества могут быть у верблюжьей лапки? Или, раз уж мы созданы для того, чтобы потеть, почему я все время прячусь в общественных туалетах и насухо вытираю подмышки, притворяясь, будто у меня нет потовых желез? Почему моя собака, стоит мне присесть, радостно бежит к моей промежности, да еще и с энергией, с которой она атакует только мусорный бак?
Я хочу быть одной из тех, кто по утрам, попивая эспрессо, решает кроссворд из New York Times, — вот хобби, достойное уважения! Вместо этого я думаю, например, о том, почему во время секса я никогда не издаю таких же классных вздохов, как порнозвезда Саша Грей в фильме «Жопстраваганца 3». Существует ли анонимное общество немых в постели? Вступлю.
Давайте на секунду забудем о том, что я взрослый, ответственный человек, и постараемся приписать вину за эту фиксацию на телесном моим родителям. Они выросли в 60-х и были настолько хиппи, что отказывались называть себя хиппи. «Хиппи — это всего лишь конформисты», — говорила мне мама.
Мои родители познакомились в старших классах школы и потом вместе бросили учебу в Калифорнийском университете в Беркли. Они стали выращивать растения у себя на заднем дворе — в основном кактусы и бессмертники. Зарабатывали они тем, что продавали их в окрестных магазинах и по почтовым каталогам.
Моя мама никогда не пыталась улучшить свой имидж вспомогательными средствами. Ни косметики, ни дезодоранта, ни духов, ни поддерживающих лифчиков, ни высоких каблуков. Она отказывалась от омолаживающих кремов и не могла помыслить о филлерах. (Прочитав это, мама спросила: «Что такое филлеры?» Уффф!) Она не брила ноги и подмышки — и до сих пор этого не делает. Вплоть до конца начальной школы я думала, что все женщины так себя ведут, вплоть до конца начальной школы — тогда я заметила, что у других мам не торчат черные муфты из подмышек, когда они машут руками, призывая детей с площадки домой. Я представляла себе, как видят мою маму из космоса астронавты. «Хьюстон, у нас проблема: в пригороде Сан-Диего замечены две блуждающие черные дыры».
И хотя я гордилась маминой уникальностью, я до смерти боялась, что меня из-за нее будут дразнить. Я объяснила ей, что можно махать мне с меньшим усердием, держа при этом локоть по шву.
Долгое время я многого не знала о «женских штучках». Мне было за двадцать, а я все думала, что чаевые мастеру депиляции дают, чтобы она хранила молчание об увиденном.
Мой отец тем временем смотрел свысока на все, что казалось ему «ненатуральным». Он ненавидел духи и любые искусственные запахи. Однажды я попрыскалась из флакончика подружки «Белым мускусом» от The Body Shop, а папа скривился и открыл в машине все окна. Когда он застал меня с накрашенными губами, то посмотрел на меня так, будто я только что расправилась с огромной пандой и навела себе боевую раскраску ее кровью и кишками.
В общем, я росла, имея особые представления о женственности. Я думала, что как-то искусственно улучшать свой вид — значит страдать от полного отсутствия самооценки. И если я это делаю, значит, я недостаточно крута, чтобы просто
Тело дрянь
Весной зеркало становится особенно жестоким: на свет божий вылезают складки на боках, волосатые ноги и прочие жизненные неудачи. «Модный город» нашел три новых книжки, которые либо научат легче относиться к своей неидеальности, либо наставят вас на путь самосовершенствования. А три бьюти-новинки помогут вам на этом пути.
«Тело дрянь»
Фантастически забавная и одновременно шокирующая в своей правдивости книга вышла в прошлом месяце. Американская журналистка Мара Олтман говорит о том, что не принято обсуждать даже между нами, девочками. Стоит ли стыдиться волосатых подмышек? ПМС – неизбежное проклятье или женская суперсила? И почему такое отторжение вызывает «верблюжья лапка»?
Автор рассказывает об отношениях с собственным телом, заодно размышляет о стандартах красоты и ограничениях, которые накладывает общество на женщин. А также о том, почему тема женской физиологии до сих пор остаётся таким табу.
Гелинг
Обработка одной зоны от 1000 руб.* @gelingtula.
«Mind Haсking»
Можно ли подчинить себе разум и управлять им, словно компьютером? Известный писатель и предприниматель Джон Харгрейв уверен, что да. Он разработал трехнедельную программу, которая позволит стать хакером своего собственного мозга.
Как и программное обеспечение, разум можно взломать – и перенастроить его на нужный лад, чтобы стать успешнее, здоровее, спокойнее и счастливее, взглянуть на проблемы под новым углом и найти неожиданные решения. Из книги можно узнать, как избавиться от привычки делать всё и сразу, почему важно развивать осознанность и концентрацию, где взять энергию и как тратить ее правильно.
Маска молодости
Маска Perfect Lifting Premium Mask* из специальной ткани подтягивает овал лица, сокращает второй подбородок.
От 970 руб. за штуку.* Клиника В. Н. Комаровой.
Маску можно использовать где угодно: перед важной встречей, за рулем, во время тренировки и отдыха или чтения интересной книги о перенастройке мозгов.
«Fresh 28»
От жизни нужно получать удовольствие, иначе зачем нам она? Автор книги «FreshLife28. Как начать новую жизнь в понедельник и не бросить во вторник», известный видеоблогер Антон Петряков десять лет собирал и применял методы борьбы с лишним весом и сам похудел почти на 60 кило.
А затем вывел свою формулу похудения – без скрежета зубовного и ежедневной проверки силы воли. Он не приемлет слово «диета» и запрещает читателям отказывать себе в удовольствии. Звучит заманчиво, правда?
Рисовая вода
3199 руб., «Л’этуаль».
Изучая инструкцию по похудению, забудьте о конфетах и отведайте-ка рисовой водицы. Да не внутрь: она для красоты кожи. Ферментированная рисовая вода от 100% PURE с экстрактами белой шелковицы, грибов шиитаки, лакричного корня и цитруса питает и осветляет кожу, гиалуроновая кислота – увлажняет и разглаживает.