за что расстреляли понеделина

Ненаписанная история Уманского котла. Чего мы еще не знаем о разгроме остатков 6-й и 12-й армий РККА

А это понимание необходимо, поскольку для тысяч пропавших без вести и умерших в плену эта история до сих пор не закончена.

То, что случилось после боев в районе Бердичева, хорошо известно, поэтому пройдем по нему пунктиром. Другой сорок первый. Как сражались 22 июня 1941 года бойцы и командиры Красной армии

Дважды остатки истрепанных армий генералов Ивана Музыченко и Павла Понеделина, выдавливаемые танковыми частями немцев на юго-восток, выходили из клещей, контратакуя под Козятином, Гайсином, Монастырищем.

16 июля поступила директива фронта об отводе войск на рубеж Ширмовка, Калиновка, Литин, Винниковцы. К 1 августа грузовики без бензина, артиллерия без снарядов, полевые госпиталя, штабы и сильно поредевшие полки в окружении. С севера и востока, за рекой Синюхой, были танки 1-й танковой группы Клейста. Южнее Голованевска перед 17 армией противника спешно отходила наша 18-я армия.

В телеграмме в штаб фронта 5 августа 1941 г. генерал-майор Понеделин сообщал:

«Борьба идет в радиусе трех километров, центр — Подвысокое, в бою все. «Пятачок» простреливается со всех сторон. Противник беспрерывно бомбит, 4 самолета сбили. Бьют артиллерия и минометы, ожидаем атаки танков. Задание — продержаться до вечера, ночью идем на штурм. Войска ведут себя геройски. Прошу помочь — ударить нам навстречу».

Но бить было некому — уже вовсю шла оборона Киева, а до начала боев за Днепропетровск оставалась всего неделя.

А вот шанс прорваться был, и свою роль в трагедии сыграла позиция командующего Южным фронтом генерала Ивана Тюленева. Другой сорок первый. Малой кровью, на чужой территории

Еще 1 августа он получил донесение Военсовета двух армий про полное их окружение, отсутствие боеприпасов и топлива, но в высокомерно-бюрократической манере счел его «паническим», о чем не преминул доложить в Ставку, трусливо перекладывая ответственность на нижестоящих командиров.

Упреки в растерянности и медлительности в адрес Понеделина, выполнявшего обязанности командующего группой войск, после войны лягут в основу обвинения в измене.

Хотя именно Тюленев, не понимавший обстановки и, по мнению Сталина, «деморализованный», получивший «в нагрузку» стремительно тающие в боях и не имеющие нормальной связи войска, сначала приказал прорываться в сторону основных сил 1-й танковой группы противника, угробив людей. А 4 августа он разрешил прорыв на юг, в сторону Первомайска, уже занятого немцами, в голую степь.

Сам Тюленев войну благополучно пережил и даже получил звание Героя Советского Союза.

Впрочем, не стоит делать перекос и в пользу предвзятости. Улица двух танкистов. Последний бой танка №736

В разгроме остатков 6-й и 12-й армий не последнюю роль сыграл личный конфликт и конкуренция между двумя генералами, всего год назад командовавшими дивизией, а теперь не сумевшими отказаться от амбиций ради общего дела. Неприязнь возникла после приказа Ставки объединить остатки двух армий в «группу Понеделина», чего Музыченко не принял. Все это только усилило неразбериху и дезорганизацию войск.

Порой обороняющиеся части не знали, кто их ближайший сосед, а ставший знаменитым благодаря поэту Евгению Долматовскому лес Зелёная брама военные не смогли использовать правильно, хотя он являлся естественными воротами для выхода из котла.

Сам же Понеделин не прорывался геройски на танке, как гласит легенда, а вышел на немецкий громкоговоритель с интендантской ротой, где все построились в шеренгу и ждали, пока придут грузовики. Сдаваться он вышел со своим подчиненным, командиром 13-го стрелкового корпуса генерал-майором Николаем Кирилловым, а о судьбе Музыченко узнал только на допросе. И, как следует из его текста, был удивлен, поскольку «между обеими армиями в течение прошедших дней не было никакой связи».

Музыченко же, судя по известным фотографиям, тоже не был ранен, и вообще плененные генералы выглядели вполне прилично — в отличие от тех, кто выходил из котла с боями, по ночам переползая огороды, а днем прячась по кустам и в кронах деревьев.

Цифра вышедших из окружения до сих пор спорна, но согласно справке, составленной начальником тыла фронта, личного состава вернулось в строй 10 961 человек, машин — 1015, подвод — 600. В конце документа стоит приписка «выход людей этих армий группами и одиночками продолжается».

Были такие, кто ушел к партизанам или примкнул к подпольщикам, как командир взвода 99-го кавалерийского полка лейтенант Семен Рындюк, повешенный карателями в Гайсине в 1942-м. Были те, кто продолжал яростно драться уже когда и котел не существовал, прежде всего бойцы частей НКВД.

Кстати, одна из популярных историй про «150 пограничных псов, порвавших полк фашистов» тоже отсюда, из-под Умани. Только было их около полусотни — вместе с пограничниками Коломыйской комендатуры, прикрывавшими штаб стрелкового корпуса у с. Легедзино.

Как описывает это в книге «Быль, ставшая легендой» Александр Фуки, двадцать пять проводников служебных собак во главе со старшим лейтенантом Дмитрием Егоровым и младшим политруком Виктором Хазиковым находились в рощице вместе с овчарками, каждый держал несколько псов.

Тем более что о случившемся в котле, а затем в «Уманской яме» у нас слишком долго предпочитали молчать. А упомянутое произведение Долматовского, единственное в своем роде, является во многих местах чистой фантастикой.

Неслучайно, по свидетельству секретаря отдела пропаганды Новоархангельского райкома КПУ тов. Яблонского, Евгений Аронович чудом не получил в морду от бывшего командира 141-й стрелковой дивизии 37 стрелкового корпуса генерал-майора Якова Тонконогова.

«Ты как меня изобразил в своей книге? Порхающей бабочкой? По-твоему, я бросил управление войсками и вместе с тобой шел в штыковую атаку?

Долматовский попытался встать со стула, но Тонконогов его не отпускал, держа за лацканы.

— Я тебя, гад, живым отсюда не выпущу!» — так живописал секретарь сцену дома у генерала, куда гости прибыли за уточнениями о делах давно минувших дней.

Наверняка пребывание в плену не улучшило характер Тонконогова, а он такой был не один, и об этом тоже не очень принято распространяться. Уманский котёл. Как летом 1941-го попали в окружение две армии РККА

А ведь кроме всем известных Музыченко, Кириллова и Понеделина в плен также попали, в частности, командир 8-го стрелкового корпуса Михаил Снегов, командир 16-го механизированного корпуса Александр Соколов, его начальник штаба полковник Леонид Берлин и начальник оперативного отдела майор Шевченко, командир 80-й дивизии генерал-майор Василий Прохоров, командир 44-й горнострелковой дивизии им. Щорса генерал-майор Семен Ткаченко, командир 58-й горнострелковой дивизии генерал-майор Николай Прошкин, командир 192-й горнострелковой дивизии Петр Привалов, командир 240-ой моторизованной дивизии полковник Иван Горбенко (хотя дивизия прорвалась и была переформирована в стрелковую), командир 139-й стрелковой дивизии полковник Николай Логинов, командир 49-го стрелкового корпуса Сергей Огурцов.

Последний — мужчина не робкого десятка, из плена бежал и погиб в октябре 1942 года в партизанском бою на территории Польши.

Еще ряд старших офицеров и генералов погибли или пропали без вести. Так, считался канувшим в неизвестность начальник разведки 37-го стрелкового корпуса майор Александр Бединский, пока его внук, потратив огромные усилия, не нашел последнюю запись о судьбе деда, переданного во франкфуртское гестапо осенью 1944 года.

О таких людях ничего не пишут, как мало интересуются и судьбой тех, кто стал узниками немецкого армейского сборно-пересыльного пункта 17-й полевой армии (с января 1942 г. до октября 1943 г. — шталаг 349), известного как «Уманская яма». Навстречу кровавому цунами. Комсомольцы с Крещатика в боях за Киев

Это был один из первых лагерей военнопленных на территории Украины, где люди с первых же дней хлебнули лиха — никто заниматься устройством их быта не собирался. За солдатские жизни продолжали сражаться только военврачи и фельдшеры, оказавшиеся в числе пленных. Уже в середине августа группа врачей обратилась к коменданту с просьбой обустроить для раненых и больных отдельную территорию за пределами сборно-пересыльного пункта.

Так один за другим в Умани появились три лазарета.

Конечно, они мало были похожи на больницу и люди мерли как мухи, изнемогая не столько от ран, сколько от голода, вшей, заморозков. Но это было уже что-то. А главное, те герои, имена которых толком не известны, составляли списки умерших, закладывая их в бутылках в ямы с трупами. Благодаря стараниям честных врачей через многие годы удалось составить Книгу памяти шталага 349, впрочем, тоже далеко не полную.

До сих пор не вскрыты ямы с умершими на территории знаменитого дендропарка «Софиевка». Не удалось установить количество и персоналии красноармейцев, погибших с августа по декабрь 1941 года в «яме», погибших в шталаге в 1942-43 годах.

Да и сам Уманский котел, несмотря на многолетние раскопки, начавшиеся еще при оккупации, требует тщательного изучения. До сих пор здесь лежат незахороненные (или захороненные кое-как) останки воинов, погибших в безнадежных контратаках или от артиллерийского огня — основные потери с обеих сторон были именно от него. Сражение за Киев. «Роковое решение», определившее исход войны

Известная поисковая поговорка гласит «выбитых мест не бывает». Порядка 30 тысяч человек сложили голову в диком хаосе, царившем здесь летом сорок первого. Еще два раза по столько же попало в плен.

Все это — малоизвестная, едва очерченная история, изучать которую куда сложнее, чем пересказывать сводки немецких историков и ветеранские воспоминания из Уманского краеведческого музея. Но и гораздо важнее.

Источник

Расстрелянные генералы

И адресован он был всем членам и кандидатам ЦК ВКП(б), секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, председателям областных крайисполкомов, СНК республик, всем секретарям райкомов, горкомов и председателям райисполкомов и горисполкомов. Он не подлежал опубликованию, но его предписывалось прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах.

В приказе завуалированно говорилось об обстоятельствах разгрома 6-й, 12-й и других армий, а также о неудачах на Западном фронте. По стилю и содержанию можно предположить, что в гневе и впопыхах его писал лично Верховный. Почему-то командующего 12-й армией генерал-майора Понеделина Павла Григорьевича назвали генерал-лейтенантом. А все военные чины, подписавшие приказ, несомненно, лично знали Понеделина, и ошибка в его воинском звании была бы исправлена, если бы ее допустил не сам Верховный. Видимо, не случайно и то, что все военачальники не указали занимаемых ими в то время высоких должностей, иначе можно было бы судить о личных провалах каждого из них в отражении немецко-фашистской агрессии на вверенных им участках театра военных действий.

Приказ начинается с тирады о том, что «не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с немецко-фашистскими захватчиками части Красной Армии, их громадное большинство, их командиры и комиссары ведут себя безупречно, а порой прямо героически».

После нескольких положительных примеров выхода из окружения противника остатков некоторых частей обрушивается лавина проклятий в адрес командармов 28-й и 12-й армий и командира 13-го стрелкового корпуса: «Но мы не можем скрыть и того, что за последнее время имели место несколько позорных фактов сдачи в плен врагу. Отдельные генералы подали плохой пример нашим войскам.

Командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам. Штаб группы Качалова (штаб группы был у Понеделина П.Г. – Авт.) из окружения вышел, пробились из окружения части группы (?) Качалова, а генерал-лейтенант Качалов предпочел сдаться в плен, предпочел дезертировать к врагу.

Генерал-лейтенант Понеделин, командовавший 12-й армией (а где же группы армий? Куда делась 6-я армия, которой командовал Понеделин с 27 июля, так как командарм 6-й был тяжело ранен? – Авт.), попав в окружение противника, имел полную возможность пробиться к своим, как это сделало подавляющее большинство частей его армии. Но Понеделин не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике, струсил и сдался в плен врагу, совершив таким образом преступление перед Родиной, как нарушитель военной присяги.

Командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Кириллов, оказавшийся в окружении немецко-фашистских войск, вместо того чтобы выполнить свой долг перед Родиной, организовать вверенные ему части для стойкого отпора противнику и выхода из окружения, дезертировал с поля боя и сдался в плен врагу. В результате этого части 13-го стрелкового корпуса были разбиты, а некоторые из них без серьезного сопротивления сдались в плен.

Следует отметить, что при всех указанных выше фактах сдачи в плен врагу члены военных советов армий, командиры, политработники, особоотдельщики, находившиеся в окружении, проявили недопустимую растерянность, позорную трусость и не попытались даже помешать перетрусившим Качаловым, Понеделиным, Кирилловым и другим сдаться в плен врагу».

И далее: «Некоторые командиры и политработники своим поведением на фронте не только не показывают красноармейцам образец смелости, стойкости и любви к Родине, а наоборот, прячутся в щелях, возятся в канцеляриях, не видят поля боя, а при серьезных трудностях в бою пасуют перед врагом, срывают с себя знаки различия, дезертируют с поля боя».

По немецким данным, наши 6-я и 12-я армии сковали двадцать две… полнокровные дивизии противника с приданными им всевозможными средствами усиления (отдельные артиллерийские дивизионы, отдельные понтонные батальоны, «пионерские», то есть саперные, части, наконец, батальоны фельджандармерии и зондеркоманды). А в воздухе против нас действовали наиболее отличившиеся на европейском театре эскадрильи бомбардировщиков и истребителей общей численностью более 700 самолетов…

Отчаянные бои, которые вели 6-я и 12-я армии сначала в оперативном, а потом и в тактическом окружении с конца июля почти по середину августа, оказались в историческом плане вкладом в разгром гитлеровского блицкрига… 6-я и 12-я армии грудью прикрыли Днепропетровск – крупнейший район сосредоточения нашей промышленности, которую необходимо было эвакуировать. А пока она работала на оборону! Был также сорван захват Киева. Пока эти армии сражались, было эвакуировано в глубь страны 99 тысяч вагонов с промышленным оборудованием».

В приказе Ставки № 270 обо всем этом ни слова.

Против генералов Качалова Владимира Яковлевича, Понеделина Павла Григорьевича и Кириллова Николая Кузьмича военной прокуратурой были возбуждены уголовные дела по обвинению их в измене Родине, а в основу обвинения в качестве главного доказательства положены выписки из приказа Ставки № 270 и несколько малозначащих бумаг.

Судьи Военной коллегии Верховного Суда СССР, пренебрегая отсутствием доказательств, на основании формулировок того же приказа заочно осудили Качалова В.Я. (29 сентября 1941 года), Понеделина П.Г. и Кириллова Н.К. (13 октября 1941 года), определив каждому в качестве меры наказания расстрел.

Тут же сработала машина преследования – пострадали жены и совершеннолетние дети Понеделина и Кириллова. Репрессировали даже тещу Качалова.

По большому счету все три генерала стали жертвами политических и военно-стратегических просчетов лиц, подписавших приказ Ставки № 270, ибо войска, которыми эти генералы командовали, были разбиты превосходящими силами противника. Понеделин и Кириллов были захвачены в плен натренированными фашистскими егерями. Известно, что, находясь в неволе, эти генералы вели себя достойно, их не сломили ни издевательства, ни посулы фашистов, а ведь оба отлично знали о приказе Ставки № 270 от 16 августа 1941 года.

29 апреля 1945 года в числе других пленных они были освобождены американскими войсками. Понеделину предлагали службу в армии США, но он отклонил это предложение.

3 мая 1945 года всех бывших военнопленных генералов доставили в Париж и передали советским представителям. Затем их отправили самолетом в Москву. Какое-то время они жили свободно, носили положенную генеральскую форму и ничего не знали о своих семьях. Видимо, в отношении их проводились мероприятия спецслужб, но заочный приговор Военной коллегии Верховного Суда от 1941 года в исполнение не приводился. Вообще о нем помалкивали, его как бы не существовало.

Арестовали Понеделина и Кириллова только 30 декабря 1945-го по постановлению начальника следственного отдела ГУКР «СМЕРШ» генерала Леонова, санкционированному начальником ГУКР «СМЕРШ» В.С. Абакумовым и Главным военным прокурором генерал-лейтенантом юстиции Н.П. Афанасьевым.

Фактически на основании приказа Ставки № 270 были возбуждены новые уголовные дела, но без ссылок на этот приказ и с умолчанием о наличии уголовного дела с заочным приговором о расстреле. Оба этих документа по-прежнему оставались как бы за кадром. Генералов водворили в Сухановскую тюрьму особого режима.

В конце 1946 года власти СССР полностью рассчитались с предателем А.А. Власовым и его ближайшим окружением, а с Понеделиным и Кирилловым не спешили. Для них тянулись страшные годы пребывания в тюремных застенках, заполненные редкими допросами, бесконечными продлениями сроков следствия и содержания под стражей

Похоже, от них ожидали (или требовали) признания вины за окружение и разгром 6-й и 12-й армий.

20 августа 1950 года «по новым обстоятельствам», которых фактически не имелось, по заключению ГВП, Военная коллегия отменила свой заочный приговор от 13 октября 1941 года, Понеделину и Кириллову (по их новым делам) объявили об окончании следствия (без предъявления дела за 1941 год), а 25 августа все той же коллегией обоих, теперь уже очно, вновь приговорили к расстрелу с немедленным приведением приговоров в исполнение. Генералы признали, что в бою попали в плен. Суду этого было достаточно.

Из собранных следствием и судом материалов очевидно, что генералы невиновны, но грозный приказ Ставки № 270 делал их таковыми, и ни у следователей, ни у судей не хватило мужества хоть как-то протестовать.

После смерти Сталина ГВП было проведено настоящее расследование вновь открывшихся обстоятельств, и все та же пресловутая Военная коллегия Верховного Суда СССР в феврале 1956 года приняла определение о реабилитации загубленных политическим произволом верных сынов Отечества. Вскоре были реабилитированы их жены и дочери.

Содержание приказа Ставки № 270 о генерале Качалове было еще более постыдной и трагической нелепостью. Оказалось, что он, командуя в Ельнинской операции 28-й армией Резервного фронта под руководством Г.К.Жукова, попал в сложную обстановку. В боях севернее города Рославля его штаб был отрезан от войск. Его громили наземным огнем вражеские пушки и минометы, а сверху старательно бомбила авиация. Генерал Качалов погиб. Это удалось доказательно установить смоленским чекистам при вскрытии братской могилы в деревне Старинка Смоленской области и при дополнительном расследовании.

Значит, в приказе Ставки № 270 глумились над генералом, уже сложившим голову за свободу и независимость Родины. Он реабилитирован в 1953 году, после смерти Сталина, и, согласно сообщению ГУК МО РФ, «считается погибшим в Великой Отечественной войне в районе д. Старинка Смоленской области» (приказ МО СССР № 0855 от 13 февраля 1954 года).

Жену генерала Качалова Елену бдительные «законники» дважды упрятывали в тюремные камеры и лагерные зоны. Пострадала, как вы помните, и мать Елены. Реабилитировали их уже в 1954 году. Мне удалось разыскать сына генерала Качалова, которого малым ребенком оторвали от матери и которому пришлось сполна хлебнуть лиха.

В приказе № 270 есть указание относительно командиров, комиссаров и особоотдельщиков. Сколько из этих категорий лиц было названо в суматохе боев самозванцами и расстреляно, снято с должностей, никто не исследовал. Но известна, например, такая военная легенда. В критический момент окружения и последнего из боев 6-й и 12-й армий под командованием генерала Понеделина в районе Умани была якобы проведена секретная операция по спасению боевых знамен сражавшихся в окружении воинских частей. По этой легенде, командир 8-го стрелкового корпуса генерал-майор Снегов М.Г. поручил начальнику Особого отдела корпуса майору госбезопасности – назовем его Гонцов – собрать все знамена попавших в безвыходное положение частей, укрыть их в легком танке или танкетке и глубоко зарыть в лесном овраге. Для этой акции отобрали самых надежных воинов. Знамена были собраны, уложены в танк и глубоко зарыты.

Фашистам они не достались, но и в наших музеях их тоже нет. Подробности этой операции, если она имела место, до сих пор неизвестны. Знамена не найдены, хотя их упорно искали в 1983–1987 годах. Установлено, однако, что майор госбезопасности Гонцов в 1942 году был осужден за измену Родине на десять лет ИТЛ. Это незаслуженное наказание он отбыл полностью. Позже был реабилитирован и умер в 1980 году в Самаре.

Попытка выяснить из уголовного дела Гонцова возможные подробности той операции не увенчались успехом. Видимо, бдительных следователей это вовсе не интересовало, поскольку над Гонцовым висел дамоклов меч приказа Ставки № 270, ведь это даже сегодня может помешать восстановлению героических судеб и фактов военного прошлого.

Известно, что 213-я стрелковая дивизия полковника Осьминского М.П. попала в окружение в районе села Подвысокое, в междуречье Ятрани и Синюхи. На нее также навалились войска 17-й армии немцев и танки генерала Клейста. Тогда-то старший оперуполномоченный Особого отдела дивизии лейтенант госбезопасности Митяж, находясь в безысходном положении, с остатками отдела и шифровальщиком Николаем Лютовым на кладбище села Копенковатое Новоархангельского района Кировоградской области закопал пять железных ящиков (сейфов) с документами Особого отдела и штаба дивизии. В ту же ночь все, кроме Лютова, погибли.

Известно, что в 1961 году Лютов вместе со спецкором газеты «Красная звезда» капитаном 3-го ранга Воронецким приезжал в село Копенковатое, где были найдены два сейфа из пяти. Остальные три сейфа обнаружены поисковой экспедицией МВД СССР в 1986 году. В двух сейфах документы оказались непригодными к восстановлению, зато в третьем сохранились документы на триста пятнадцать военнослужащих. Этот сейф был передан в Подольский архив МО СССР.

Так, может, и операция по спасению знамен тоже не легенда?

Безусловно, изменить историю или переписать ее заново невозможно. Однако очистить ее от наносной грязи назрела необходимость. Подобные попытки очищения истории уже предпринимались. Так, на ХХ съезде КПСС разоблачили культ личности И.В.Сталина. Потом воскресили из небытия героев Брестской крепости, рассказали о подвиге героя-подводника Александра Маринеску. Настало время официально решить вопрос о несостоятельности и несоответствии действительности приказа Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 года в части необоснованных обвинений в трусости и измене Родине генералов Качалова В.Я., Понеделина П.Г. и Кириллова Н.К.

Сошлюсь еще на один факт относительно неблаговидной роли этого приказа. Известно, что генерал армии А.В.Горбатов перед войной испытал на себе всю «прелесть» ежовско-бериевских застенков. Но он чудом был освобожден и командовал на фронте 3-й армией. В самом начале августа 1943 года во время боев за освобождение Орла Горбатов, тогда еще генерал-лейтенант, с группой генералов при всех регалиях выехал на высотку, где саперы уже строили армейский наблюдательный пункт. День был солнечный, и фашистам не составило труда засечь группу советских генералов. Их минометчики начали пристрелку. Копавшие щели саперы умоляли командующего и генералов воспользоваться отрытыми щелями, но Горбатов не слушал их. А скорее всего, помнил о приказе № 270. Когда просвистела третья мина, командир 308-й саперной дивизии генерал-майор Леонтий Николаевич Гуртьев свалил командарма на землю и прикрыл своим телом. В результате А.В.Горбатов остался жив, а генерал Гуртьев посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза и памятника на одной из площадей города Орла. Приказом ГУК МО СССР № 0985 от 13 августа 1943 года он исключен из списков армии, как погибший в боях против немецко-фашистских войск. 308-я дивизия за освобождение Орла была удостоена гвардейского звания, став 120-й гвардейской Краснознаменной, а несколько позже еще и Рогачевской дивизией.

Прославленные маршалы извели немало чернил на свои воспоминания, оправдывая ошибки Верховного, восхваляя его и свои успехи. Однако никто из них не осудил себя за участие в подписании позорного и, безусловно, вредного для чести армии и страны приказа № 270.

Скорее всего, решение проблемы возможно на уровне Верховного Суда РФ, который компетентен признать часть преамбулы приказа Ставки № 270 в отношении генералов Качалова В.Я., Понеделина П.Г. и Кириллова Н.К. не соответствующей действительности, а также волюнтаристскую часть этого приказа не соответствующей нормам уголовного права, требованиям полевого (боевого) устава 1941 года и правилам военной науки (тех времен) с предварительным проведением компетентных экспертиз.

В этом случае в качестве истца могла бы выступить Генеральная прокуратура РФ, а условным ответчиком – Министерство обороны РФ.

Необходимо Понеделина П.Г. оставить посмертно в звании генерал-лейтенанта, как это указано в приказе Ставки № 270. Ему и генералу Кириллову Н.К., уволенным из армии 9 мая 1956 года (приказом №№ 0214 и 0213) «ввиду смерти», следовало бы добавить в мотив увольнения слова: «как жертва политических репрессий».

Источник